Виктория снова сложила пальцы, упершись локтями в рабочий стол. «Бенджамин… ты мне нравишься. Но куда ты лезешь? Это какая-то ошибочная попытка спасти твоего друга от потенциально плохого решения? Она послала тебя сюда, чтобы узнать, добьется ли она успеха, если бы она предложила себя профессору Ратледжу в обмен на более высокую оценку?»

«Что? Нет. Переспать с ним — это ПОСЛЕДНЕЕ, что она хочет сделать. Но она, очевидно, находится на грани провала, и она утверждает, что ОН совершенно ясно дал понять, чего он от нее хочет. И, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! Я НЕ ПОЗВОЛЮ, ЧТОБЫ ПОВТОРИЛОСЬ КАК С АВРОРОЙ!!!»

«Бенджамин! Успокойся!» Виктория внезапно встала со стула, наклонилась и положила руки на мои, когда я ударил кулаком по столу.

Нижняя часть моей правой руки болела от удара, и я тяжело дышал. Медленно я проследил свой взгляд от того места, где ее руки накрыли мои, и обнаружил, что смотрю на ее грудь, свисающую вперед и отчетливо видимую через кофточку с V-образным вырезом. Но сейчас я не думал о сексе, и мой взгляд завершил свой путь к лицу Виктории.

«Бенджамин…» — осторожно начала она. «Ты думаешь по какой-либо причине, что твою подругу принуждают или иным образом принуждают сделать предложение профессору Ратледжу?»

«Ты имеешь в виду, кроме того, что она почти провалила курс и не имеет другого выхода, чтобы улучшить свои оценки?»

«Такова судьба всех учеников, которые не могут справиться с материалом».

«Но это не правильно».

«Правильно или неправильно, это ЕЁ выбор. Или ты думаешь, что он делает что-то закулисное, чтобы манипулировать ситуацией?»

Повернув глаза к стене, я сквозь зубы ответил: «Я не знаю».

«Потому что, если он НЕ делает, если он просто возбужденный мужчина, которому нравится спать с молодыми девушками… тогда… ну… это печальная реальность мира, в котором мы живем. У хорошеньких девушек всегда есть выбор. Если ТЫ провалил бы его курс, у тебя не было бы другого выбора, кроме как проиграть и не получить зачет по курсу. У твоей подруги, с другой стороны, есть выбор. Ей может не нравиться этот выбор, и она вполне может решить проиграть вместо того, чтобы принять альтернативу. Но, по крайней мере, у нее ЕСТЬ альтернатива».

Мой взгляд вернулся к Виктории. «Ты мне сейчас не очень нравишься».

Она вздохнула, поджала губы, выпрямилась и скрестила руки на груди. «Мне жаль это слышать».

«Это не правильно».

«Что есть, то есть.» Она пожала плечами. «Я не приставляла пистолет к твоей голове и не велела тебе переспать со мной».

«Мой успех в учебе не зависел от того, приму я твое соблазнение или нет».

Виктория пожала плечами. «Если она не хочет этого делать, значит, она не хочет этого делать. Есть и другие девушки, у которых нет таких моральных колебаний. Я точно знаю, что одна из его других учениц в настоящее время часто посещает его офис… и его дом — и я почти уверена, что она получит «А» за свои усилия. Она сделала свой выбор. Это не мое дело — вмешиваться».

«Но что, если он принуждает мою подругу? Что тогда? Если Ратледж способен корректировать ее оценки без какой-либо возможности это отследить, ставить «А» там, где её не заслуживают, кто может сказать, что он не меняет ее оценки ВНИЗ, намеренно поставив ее в такое положение?»

Виктория поджала губы и отвернулась. «Это… возможно… Но доказать это будет довольно сложно».

Но я уже думал о способах. Потребуется помощь и сотрудничество, но это возможно. «Что, если бы я мог это доказать? Что тогда? Ты мне поможешь?»

«Бенджамин… Куда ты лезешь? Почему? Тебя так сильно волнует эта подруга? Или это действительно об Авроре?»

«Я не знаю. Может быть. Может и то, и другое. Может быть, я просто вижу, что что-то происходит, и это кричит мне о неправильности, и я ДОЛЖЕН это исправить. Если у меня есть возможность, разве я не обязан что-то СДЕЛАТЬ?»

«Способность производить изменения НЕ является ответственностью за это. Ты также должен жить своей СОБСТВЕННОЙ жизнью».

«Что возвращает нас к личным интересам», — парировал я. «Если я что-то НЕ сделаю, я пожалею об этом. Это сожаление будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Так что я делаю это не для нее, я не делаю этого для Авроры. Я делаю это для СЕБЯ. Что-то в Ратледже меня не устраивает. Я ЧУВСТВУЮ это нутром, и я чувствовал это весь год. Он не просто очередной взрослый профессор, который занимается со своими учениками случайным сексом. Есть что-то НЕПРАВИЛЬНОЕ с тем, как действует этот парень, и я собираюсь разобраться в этом».

«Ты делаешь это своей личной вендеттой».

«Так и что, если я? И какого черта ты продолжаешь защищать этого парня? Ты мила с ним или что-то в этом роде?»

«Боже мой, нет. Этот человек похож на слизь. Его глаза всегда следят за мной… задерживаются… Я понимаю, что ты имеешь в виду, говоря, что что-то не так. Но я не из тех, кто указывает пальцем при отсутствии доказательств».

«Я принесу тебе доказательства. Рассчитывай на это. А когда я это сделаю, я рассчитываю на твою помощь. Достаточно справедливо?»

Виктория вздохнула. «Найдите доказательства фальсификации его оценок. Тогда… посмотрим…»

***

Виктория дала мне удивительное количество информации об архаичном программном обеспечении CalBerkeley для выставления оценок. Это была простая математика: каждому заданию присваивалось процентное значение от всего курса, после чего и профессора, и ассистенты могли вручную вводить любой балл, который они хотели. Я был уверен, что самый простой способ, которым Ратледж смог исправить оценку Пейтон- это манипулировать компьютером: поставить одну оценку в документы Пейтон и меньшую — в программу. Но единственный способ проверить, было ли введено правильное значение — это сравнить оценку компьютера с оценкой в ​​работе студента.

Я отчаянно надеялся, что Пейтон сохранила все свои