Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И бедный Франсуа смотрел на реку и так близко подходил к ней, что было ясно — жизнь его держалась только на волоске, и достаточно было слова отказа, чтобы он утопился. Мадлена говорила в защиту ребенка, а Забелла умирала от желанья ее послушаться; но она была близко от мельницы, а это было не то, что вдали — на дороге.
— Ну, что же, гадкий ребенок, — говорила она, — я оставлю тебя у себя; но из-за тебя я буду завтра просить на дороге. Ты чересчур глуп и не понимаешь, что по твоей вине я буду к этому вынуждена. Вот ради чего я связала себя чужим ребенком, не окупающим даже хлеба, который он съедает!
— Однако довольно уже, Забелла, — сказала мельничиха и подняла подкидыша с земли, чтобы унести его с собою, хотя он и был уже очень тяжел. — Вот вам десять экю, чтобы заплатить вашу аренду или переехать в другое место, если отсюда вас будут выгонять. Деньги эти мои, я сама их заработала, я знаю, что их с меня спросят, но мне это безразлично. Пусть меня убьют, если хотят, я покупаю этого ребенка, теперь он мой, он больше уже не ваш. Вы не заслуживаете того, чтобы оставлять у себя дитя с таким прекрасным сердцем и который вас так любил. Теперь я буду его матерью, и его должны будут терпеть. Можно все перенести из-за своих детей. Я бы дала себя разрезать на куски из-за моего Жани. Ну, что же, я буду все переносить и для этого. Идем, мой бедный Франсуа. Слышишь, ты больше уже не подкидыш! У тебя есть мать, и ты можешь ее любить, сколько хочешь; она тебе ответит тем же, и от всего сердца.
Мадлена говорила эти слова, сама не очень отдавая себе в них отчет. Она, всегда такая спокойная, сейчас была вся как в огне. Ее доброе сердце восстало, и она, действительно, очень рассердилась на Забеллу. Франсуа закинул обе руки вокруг шеи мельничихи и сжал ее так крепко, что она потеряла дыхание, в то же время он замочил своей кровью ее чепец и платок, так как у него было несколько ран на голове.
Все это произвело такое впечатление на Мадлену, у нее одновременно было столько жалости, столько ужаса, столько горя и столько решимости, что она направилась к мельнице с таким мужеством, с каким солдат идет под огонь. И, не думая о том, что ребенок тяжел, а она сама так слаба, что с трудом носила своего маленького Жани, она стала переходить небольшой мосток, который совсем не был прочен и шатался у ней под ногами.
Посредине моста она стала. Ребенок становился таким тяжелым, что она совсем сгибалась, и пот катился у нее со лба. Она почувствовала, что сейчас упадет от слабости, и внезапно вспомнила одну прекрасную и чудесную историю, которую прочла накануне в своей старой книге Житие святых; это был рассказ о святом Христофоре, который переносил ребенка Христа через реку и, вдруг почувствовав, как он тяжел, от страха остановился. Она оглянулась, чтобы посмотреть на подкидыша. Глаза его заволокло. Он не сжимал ее больше руками, у него было чересчур много горя, и он потерял слишком много крови. Бедный ребенок лишился сознания.
IV
Когда Забелла увидела все это, она подумала, что он умер. Вся ее любовь к нему вернулась в ее сердце, и, не думая больше ни о мельнике, ни о злой старухе, она взяла ребенка опять у Мадлены и принялась его целовать, плача и крича. Они положили его на свои колени у края воды, промыли раны и остановили кровь своими платками; но у них ничего не было, чтобы привести его в чувство. Мадлена, согревая его голову у своего сердца, начала дуть ему в лицо и в рот, как это делают с утопленниками. Это его оживило и, как только он открыл глаза и увидел, как о нем заботятся, он поцеловал Мадлену и Забеллу, одну за другой, так горячо, что они принуждены были его остановить, боясь, как бы он опять не лишился чувств.
— Полно, полно, — говорила Забелла, — нужно возвращаться домой. Нет, никогда, никогда я не смогу покинуть этого ребенка, я это прекрасно вижу и не хочу больше об этом думать. Я оставлю ваши десять экю у себя, Мадлена, чтобы заплатить сегодня вечером, если меня будут к этому принуждать. Но ничего об этом не говорите; завтра я пойду в Пресль и предупрежу вашу заказчицу, чтобы она нас не разоблачала, и она скажет при случае, что еще не заплатила вам за вашу работу; таким образом мы выиграем время, а я так уж буду стараться, хотя бы мне пришлось просить милостыню, и расплачусь с вами, чтобы вас не оскорбляли из-за меня. Вы не можете брать этого ребенка на мельницу, ваш муж может его убить. Оставьте его мне, и я клянусь, что буду о нем заботиться, как обычно, а если нас будут мучить еще, тогда мы это обсудим.
Судьбе угодно было, чтобы возвращение подкидыша произошло бесшумно, никто не обратил на него внимания, так как старуха Бланшэ опасно заболела, с ней случился удар, и она не успела предупредить сына о том, что она потребовала от Забеллы относительно подкидыша; и хозяин Бланшэ первым делом позвал эту женщину помогать по хозяйству в то время, как Мадлена и служанка должны были ухаживать за его матерью. В продолжение трех дней все было вверх дном на мельнице. Мадлена не щадила себя и провела три ночи у изголовья свекрови, которая испустила дух на ее руках.
Этот удар судьбы смягчил на некоторое время тяжелый нрав мельника. Он любил свою мать настолько, насколько вообще мог любить, самолюбие заставило его похоронить ее сообразно его средствам. Он забыл на это время свою любовницу и вздумал даже разыгрывать великодушие, раздав старые вещи покойницы бедным соседкам. Забелле также досталась ее часть, и даже сам подкидыш получил монету в двадцать су, потому что Бланшэ вспомнил, как в ту минуту, когда спешно нужны были пиявки для больной, и все понапрасну суетились, чтобы их достать, подкидыш, ни слова не говоря, побежал и выудил их