– Замечательно, – отозвалась Голубой Хиджаб. – Это быстро действует?

– Воткни булавку в шею человеку, и через шесть-семь шагов он упадет. Так что даже на высоких каблуках ты сможешь от него убежать.

– Просто восторг, – сказала Голубой Хиджаб. – И я могу взять ее себе?

– Ты должна.

– Спасибо, – застенчиво потупилась Голубой Хиджаб. – Мне очень нравится твой подарок.

– А из-за чего вы с Мехму устраиваете перестрелки на рассвете? – спросила Карла.

– Из-за хиджаба, – ответила Голубой Хиджаб со вздохом, вспоминая утренние баталии.

– Он считает, что это устарело?

– Ну да. Он говорит, что это недостаточно современно. Он строго следит за модой. У него двенадцать пар джинсов, и во всех них он сражается за права бедных. Он хочет, чтобы я сняла хиджаб и выглядела так же современно, как и другие, которые приезжают из Европы с длинными светлыми волосами.

– Ты и так выглядишь шикарно, – сказала Карла. – Это, между прочим, замечательный голубой цвет.

– Но не так шикарно, как другие товарищи, – посетовала Голубой Хиджаб.

– Какие товарищи?

Голубой Хиджаб посмотрела на меня, затем снова на Карлу:

– Шантарам ничего не рассказывал тебе обо мне?

– Да и я ничего не знаю, – отозвался я. – Я даже не знаю, какого цвета ваш флаг, я не спросил об этом.

– Ты не питаешь уважения к флагу? – нахмурилась она.

– Не особенно, – сознался я. – Но часто я питаю уважение к человеку, который держит его.

– Мы коммунисты – Мехму, Анкит и я, – сказала она Карле. – Мы сошлись с организацией Хабаша[106]. Обучались с палестинцами из НФОП в Ливии, но пришлось отказаться от этого. Они слишком… взвинчивали себя.

– Что может делать тамильская девушка из Шри-Ланки вместе с палестинцами в Ливии? – спросила Карла. – Прости, если я сую свой нос куда не следует.

– Мы учились защищать своих людей.

– А кроме тебя, больше некому было этим заняться? – мягко спросила Карла.

– Кто возьмется за оружие, если мы не подадим пример? – ответила Голубой Хиджаб с горечью, захваченная колесом истории, накручивавшим в людях ярость отмщения.

– Слушай, неужели вы с Мехму всерьез воюете из-за хиджаба? – спросила Карла, меняя тягостную тему.

– Все время, – улыбнулась Голубой Хиджаб, прикрывая свой девичий рот солдатской ладонью. – В первый раз я выстрелила в него, когда он сказал, что в хиджабе я выгляжу на десять фунтов тяжелее.

– Сам напросился! – засмеялась Карла.

– Как по-твоему, это действительно так?

– Ты выглядишь в хиджабе очень стройной, – ответила Карла, – и у тебя очаровательное лицо.

– Правда?

– Подожди минуту. – Карла опять вскочила и устремилась в свой шатер.

– Тебе очень повезло, – сказала Голубой Хиджаб.

– Я знаю, – улыбнулся я, с любопытством ожидая возвращения Карлы. – Мехму тоже повезло.

– Нет, я имею в виду, тебе повезло, потому что ты был у плескунов следующим по списку.

Я посмотрел ей в глаза, где чернело знание многих темных дел.

Карла вернулась и села с нами. Она принесла синюю бархатную косметичку и вручила ее Голубому Хиджабу.

– Помада, тени для глаз, лак для ногтей, гашиш, шоколад и маленький сборник стихов Сефериса[107], – сказала она. – Воспользуешься этим, когда доберешься до пункта назначения и никто не будет тебе мешать.

– Ой, спасибо большое, – сказала Голубой Хиджаб, покраснев.

– Женщины должны держаться вместе, – сказала Карла. – Иначе кто спасет наших мужчин? Расскажи мне о том, как ты стреляла в Мехму во второй раз.

– Дело было так. Одна из девушек, приехавших с делегацией из Восточной Германии, предложила ему потрогать ее длинные шелковые волосы, и это ему понравилось. И он хотел, чтобы я сняла хиджаб и продемонстрировала свои волосы.

– Может быть, это ее надо было подстрелить?

– Я не могла стрелять в нее только за то, что она предложила это. Мехму красивый мужчина, – возразила Голубой Хиджаб. – А вот он, сделав это, заслужил пулю.

– И куда ты ему выстрелила? – спросила Карла задумчиво; мне вопрос не понравился.

– В бицепс. Мужчины не любят, когда их бойцовские мускулы выходят из строя на полгода. А слишком вредных последствий при этом не остается. Берешь пистолет небольшого калибра, приставляешь к бицепсу с внутренней стороны, дулом наружу, и спускаешь курок. Главное – чтобы с другой стороны была хорошая стена, которая задержит пулю.

– Ты не думала о консультациях по вопросам семьи и брака? – спросила Карла.

– Мы испробовали всё…

– Нет, я имею в виду, не думала ли ты о том, чтобы стать консультантом? Мне кажется, ты прирожденный консультант, а у нас тут внизу есть свободное помещение для офиса. И это можно было бы связать с моим бизнесом.

– А что у тебя за бизнес? – спросила Голубой Хиджаб. – Если я не сую нос куда не следует.

– Я партнер в сыскном агентстве, которое называется «Утраченная любовь». Мы разыскиваем любящих друг друга, но расставшихся людей и соединяем их. Иногда они переживают воссоединение не легче, чем разлуку, и некоторым парам требуются консультации. Дело это хорошее, и мы с радостью работали бы с тобой.

– Мне нравится эта идея, – смущенно сказала Голубой Хиджаб. – Я уже давно мечтаю жить в доме, где не надо заклеивать окна газетами. Я… очень устала, и Мехму тоже. Когда будет возможность вернуться сюда, я зайду к тебе, Карла, и мы поговорим об этом, иншалла.

Я благоразумно старался держаться в стороне, хотя они делились своими женскими секретами в моем присутствии. Но мужчинам обычно не полагается слушать это, если их не пригласили. Закончив разговор, они осознали, что я все слышал без приглашения, и, судя по их глазам, это им не нравилось. Правда, Карла улыбалась, но Голубой Хиджаб смотрела грозно, держа ядовитую булавку в руке.

– Ты… кхм… ты говорила, что есть какие-то проблемы с Анкитом? – спросил я.

– У нас изменились планы, и уехать сейчас должна я, – объяснила она Карле, несколько оттаяв. – Я не могу взять его с собой. Но и бросить просто так не могу. Он хороший товарищ и хороший человек.

– Я найду ему работу на черном рынке, если хочешь, – предложил я. – Он там отлично перекантуется, пока ты не вернешься.

– Я возьму его к себе, – сказала Карла. – Он три года был ночным портье. Такой опыт всегда пригодится.