В итоге уезжал Ник из дома с вполне спокойной душой. Нет, он не избавился от печали по поводу расставания с Дашкой и даже всерьез подумывал о словах отчима: залюбить и спалить блокнот. Но ведь это не решит глобального — отсутствие одних ориентиров в жизни. С одной стороны Колька хотел со всей эгоистичностью счастья себе, Дашку под боком и их прежние отношения. А с другой — он со своими хотелками вовсе ничего хорошего не даст девушке. Загубит ее карьеру или не даст развиваться хотя бы тому, что есть.

Поэтому Ник принял решение — терпеть. У него это когда-то пройдет. А у нее будет возможность стать тем, кто у нее там написан в ее книге?.. В общем работа и новый семестр закрутили его с невероятной силой. Сначала ему хотелось напиваться, когда совсем прижимало. И он даже один раз не выдержал и нажрался с Темой в баре. Ничего, кроме похмелья, ему это не принесло. Хотя друг и оказался слишком разговорчивым:

— Знаешь, она ведь такая неприступная… Гордая, изысканная, — заплетающимся языком рассказывал сосед по комнате. Ник только кивал в такт словам. Да, Дашка неприступная и гордая…

— Стой, ты о ком? — решил все же уточнить, потому что о своей бывшей девушке он никогда и никому не говорил.

— Да о Соловьевой, — горестно прозвучал ответ, — Елизаве-е-ете.

— Стоп. О Лизке? — Колька даже протрезвел. — Что ты говоришь? У вас с ней что-то есть?

— Да ничего.

— А почему вздыхаешь?

— Влюбился. А она игнорирует.

Вести беседы на философские темы влюбленности Ник был не в состоянии. Да и Тема тоже вряд ли бы что-то воспринял. Но информация была ценной. Так что усилиями Иванова к апрелю уже образовалась парочка Лизы и Темы.

Весна подкралась незаметно. Только наметало сугробы, как уже почки на деревьях стали наполняться влагой. Работы у Ника не уменьшалось. Хотя тратить деньги теперь было некуда. Но, почувствовав силу собственных денег, решил не увольняться. И в целом было бы все неплохо, голова была занята, все было хорошо. И грусть от прошедших отношений постепенно уходила. Было только два момента, которые расстраивали: Лизка, которая пыталась напомнить ему о своей сестре, и Арина, которая никак не могла успокоиться уже и после откровенного разговора.

Даже Жека — еще один сосед по комнате — решил вмешаться:

— Ну и не надоело тебе девчонку мучать?

— По-моему, она сама себя мучает, — Ник задумчиво прикусил кончик карандаша, изучая чертеж. — Я ей говорил, что мне отношения не нужны.

— Как будто бы ты не в курсе, как думают романтичные девушки? Придумала себе небось сказку о том, что ты такой неприступный, а она — та самая, которая изменит весь мир.

— Бог мой, может, ты с ней уже поговоришь?

— А я при чем?

— Ну, найдешь более уместные слова. Потому что меня она не слышит.

Жека пожал плечами. И даже поговорил с Ариной. Она не была чрезмерно навязчивой, нет. Просто иногда появлялась в их комнате под разнообразными предлогами и даже немного сдружилась с Лизкой, которая тоже посещала теперь их скромную холостяцкую обитель. А Арина шутила, помогала и пыталась поддержать. Хотя при всем этом только дурак бы не понял ее настоящего мотива.

Правильно сказал тогда отец — начинать новые отношения, пока в них пытаешься забыть старые, — полный абсурд. Поэтому парень придерживался строго своего принципа и не отходил ни на шаг влево-вправо. После весны он все же решил остановиться и дать себе передышку. Благо, сессию закрыл автоматами и уже в мае был свободен.

Уезжал домой он на все летние каникулы с почти полным равнодушием. Попрощался мысленно со столицей на три месяца, стоя на платформе в ожидании поезда. Этот учебный год был для него и сложным, и неожиданно приятным — с легким налетом ностальгии. И снова привычная верхняя полка, наушники с музыкой и масса размышлений. Почему-то Нику казалось, что за лето все решиться. Его печаль исчезнет бесследно, Аринка остынет и забудет о нем.

Так что да, его ждут вполне неплохая новая жизнь, море, спелые ягоды и мамино смородиновое варенье. В планах были спорт, медитация и размышления. А приятная домашняя атмосфера будет плюсом.

Дарье было не до страданий. Гораздо проще окунуться в работу и безудержно брать на себя все. Ее психолог лишь неодобрительно кивала головой на привычных еженедельных сеансах и пыталась наставить на путь истинный. Хотя Даша знала, что психолог не может ни в чем переубеждать, как и знала, что эта девушка была права. Броситься в омут с головой, когда этим омутом стала работа, — немного печально.

Новый год Дарья встречала с родителями, сестрой и семьями братьев, сестер. Девушке было невыносимо скучно и нудно. Праздники она не считала чем-то необычным и волшебным. Она и так обычно ложилась спать за полночь, поэтому этим ее никак не удивишь. Хотя в какой-то момент, когда папка подорвался и всем в руки вручил бенгальские огни, появилось ощущение, что все, словно в детстве. Выходные после Нового года немного затянулись, поэтому Дарья, дабы занять себя хоть чем-то принялась наводить в доме порядок. Нашла еще несколько вещей Ника — то его блокнот, то его фитнес-браслет. Сложила их в коробку и убрала. Все равно Лизка отдаст только после каникул.

Думать о Нике она не думала. Сама себе запретила. Выводы сделала еще в первый вечер после расставания. Дальше все было понятно и ясно, словно божий день. Если у них не сходятся цели, взгляды, то о чем вообще может идти речь. Все было правильно, а лишние рассуждения — глупости.

— Дарья Александровна, вас вызывает к себе Олег Михайлович, — секретарь главного босса заглянула к ней и тут же исчезла. Даша кивнула, принимая слова, подхватила с собой документы, о которых они говорили с директором, и зацокала каблуками по коридору в сторону нужного кабинета. Тот самый Олег Николаевич махнул ей рукой на глубокое черное кресло напротив себя. А когда Дарья заикнулась о документах, подал еще один жест, призывая к молчанию.

— Вот что ты мне, Дарья Александровна, скажи. Чего это тебя так на работу потянуло?

— Э, я всегда была трудолюбивой.

— Ты, пожалуйста, не путай мне трудолюбие и трудоголизм. Понятия разные — и по насыщенности, и по последствиям. Мне тут вообще не нужно, чтобы ты страдала ерундой, выгорела через месяц и уволилась к чертям. Так что ты на две недели уходишь в отпуск. Я так решил.

— Нет, точно не сейчас, Олег Николаевич!

— А ты на меня не кричи.

— А вы — не отправляйте меня в отпуск. Мне он сейчас точно не нужен.

— Что у тебя случилось? — начальник сложил руки на столе и, потянув вперед корпус, заглянул в глаза сотруднице, выразив на своем лице максимальную заинтересованность.

— Все нормально.

— Когда у людей все нормально, они не херачат работу двадцать часов в сутки, восемь дней в неделю.