— У меня есть еще один вопрос! — перебил ее репортер«Лос-Анджелес тайме». — Вы влюблены в Захария Бенедикта?

Презрительно посмотрев в сторону крикуна, Джулия сдостоинством ответила:

— Я бы не удивилась, если бы подобный вопрос мне задалкорреспондент «Нэшнл инкуайер», но от корреспондента «Лос-Анджелес тайме» егослышать довольно-таки странно.

В зале раздались смешки, но, к сожалению, уйти от ответа наэтот раз не удалось, потому что в игру тотчас же вступил корреспондент«Инкуайера»:

— О'кей, мисс Мэтисон! Если вы так хотите, то этот вопросзадам я: вы влюблены в Захария Бенедикта?

Единственный раз за всю пресс-конференцию выдержка изменилаДжулии. Наблюдая за тем, как она пытается сохранить улыбку и бесстрастноевыражение лица, Мэтт почувствовал жалость и симпатию к этой мужественнойдевушке.

Глаза все равно выдавали ее — огромные, ярко-синие,обрамленные густыми черными ресницами, глаза, которые вдруг потемнели иприобрели какое-то новое, нежное и серьезное выражение. Мэтту было очень жаль,что она оказалась в таком затруднительном положении, что репортерам все-такиудалось загнать ее в угол. Но Джулия внезапно изменила тактику и решительношагнула прямо в расставленную ловушку.

— Я думаю, что в то или иное время почти каждая женщина этойстраны была влюблена в Захария Бенедикта. И теперь, когда я узнала его поближе,это кажется мне вполне понятным и объяснимым. Он… — Джулия заколебалась,подыскивая наиболее подходящие слова, но, не найдя их, сказала просто:

— В такого человека очень легко влюбиться любой женщине.

С этими словами Джулия развернулась, отошла от микрофона вглубь сцены и в сопровождении двоих человек, которые явно смахивали нафэбээровцев, и нескольких помощников шерифа покинула зал.

Корреспондент Си-эн-эн начал подводить итогипресс-конференции, и Мэтт, выключив телевизор, вопросительно взглянул на жену:

— Ну и что ты обо всем этом думаешь?

— Я думаю, — спокойно сказала Мередит, — что она —совершенно потрясающая женщина.

— Да, но я хочу знать другое: удалось ли ей изменить твоемнение о Заке? Я-то сам предубежден в его пользу, но ты его совсем не знала, апотому, скорее всего, твоя реакция на это интервью совпадает с реакциейбольшинства.

— Не думаю, что меня можно считать непредвзятымтелезрителем. Ты очень хороший знаток человеческой природы, дорогой, и кольскоро ты ясно дал мне понять, что считаешь Бенедикта невиновным, то и я оченьсклонна в это поверить.

— Спасибо за то, что ты так высоко ценишь мое мнение, — сказалМэтт, нежно целуя жену в лоб.

— Пожалуйста, — ответила Мередит и добавила:

— Но теперь я хочу задать тебе один вопрос. Джулия Мэтисонсказала, что они провели эту неделю в уединенном доме где-то в горах Колорадо.Это был наш дом?

— Точно не знаю, — честно ответил Мэтт, но, заметивскептическое выражение лица жены, добавил:

— Но предполагаю, что да. Зак уже бывал там раньше, и я самнеоднократно говорил ему, что он может приезжать туда в любое угодное емувремя. Естественно, что в сложившейся ситуации он бы тоже чувствовал себявправе воспользоваться им как временным убежищем. Тем более что до тех пор,пока я не замешан в этом непосредственно…

— Но ты замешан в этом! — в отчаянии воскликнула Мередит. —Это же твой дом и…

— Поверь, до сих пор не произошло ничего такого, что моглобы каким-то образом угрожать тебе и мне. — Видя, что ему не удается убедитьжену, Мэтт продолжал:

— Перед заключением Зак предоставил мне неограниченное правораспоряжаться всеми его сбережениями и капиталовложениями, что я и делал всеэти пять лет и продолжаю делать до сих пор. Это совершенно законно, иофициальные власти об этом прекрасно осведомлены. До того как бежать из тюрьмы,Зак постоянно поддерживал со мной связь.

— Да, но ведь теперь он бежал, — не успокаивалась Мередит,встревоженно вглядываясь в лицо мужа. — Что, если он попытается сейчассвязаться с тобой?

— В таком случае, — ответил Мэтт, небрежно пожав плечами(пожалуй, слишком небрежно, и это еще больше встревожило Мередит), — я сделаюто, что должен сделать любой законопослушный гражданин, — сообщу в полицию. ИЗак об этом прекрасно знает.

— Как быстро?

Весело рассмеявшись проницательности жены, Мэтт обнял ее заплечи и начал потихоньку подталкивать к спальне.

— Достаточно быстро для того, чтобы меня не смогли обвинитьв сговоре с преступником, — пообещал он и подумал: «Но ничуть не быстрее, чемэто действительно будет необходимо».

— А как быть с тем, что он воспользовался нашим домом? Тысобираешься сообщить властям о своих подозрениях?

— Я думаю, — сказал Мэтт после недолгого размышления, — чтоэто замечательная мысль! Это будет расценено полицией и ФБР как жест добройволи и лишнее доказательство моей непричастности к его побегу.

— И этот жест, — насмешливо продолжила его мысль Мередит, —к тому же ничем не грозит твоему другу. Потому что, если верить Джулии Мэтисон,он покинул Колорадо несколько дней назад.

— Я всегда говорил, что у меня очень умная жена, — широкоухмыльнувшись, согласился Мэтт. — А теперь почему бы тебе не забраться впостель и там не подождать, пока я позвоню в местное отделение ФБР?

Согласно кивнув, Мередит положила руку на плечо мужа.

— Мэтт, а если бы я попросила тебя больше не иметь ничегообщего со всем, что хоть как-то связано с Захарием Бенедиктом… — начала она, ноон не дал ей договорить.

— Мередит, ты же знаешь, что ради тебя я готов на все. Нопожалуйста, не проси меня об этом. Я никогда не смогу быть в мире с самимсобой, если поступлю так по отношению к Заку.

Мередит задумалась, в очередной раз пораженная тойлояльностью, с которой ее муж относился к этому человеку. Будучи широкоизвестным в деловых и финансовых кругах, Мэтт имел сотни знакомых, но ни к комуиз них не испытывал дружеских чувств. Насколько было известно Мередит, ЗахарийБенедикт был единственным человеком, которому Мэтт по-настоящему доверял нкоторого считал своим другом.

— Должно быть, он действительно необычный человек, если ты кнему так относишься.

— Он тебе понравится, — пообещал Мэтт, легонько потрепав ееза подбородок.

— Почему ты в этом так уверен? — насмешливо поинтересоваласьМередит, пытаясь казаться такой же веселой и беспечной, как и он.