ту ночь, но и наши души. Та ночь была особенной. Слишком откровенной, слишком болезненной. Но особенной. Нашей стамбульской ночью.

Я тогда осталась в Стамбуле. Не смогла уехать. И мы провели вместе еще три незабываемых дня.

Мы плавали к острову принцесс и катались на повозке с лошадьми. Ты надел мне на голову плетеный венок, украшенный цветами, и я чувствовала себя настоящей принцессой. Ты согревал мои руки, когда Стамбул был суровым и холодным. Ты смешил меня до колик в животе. А помнишь, как Медет боялся собак? Мы так подшучивали над ним. А еще вы так мило кормили меня из ложечки в кафе, пока на моей руке сохла татуировка из хны. Мы прятались от дождя, который застал нас на причале. А ту прощальную ночь ты помнишь? Тебе так запомнилась музыка из SPA, который мы посетили, что ты поставил ее на фоне, пока мы занимались любовью. Я помню, как ревновала тебя к девушке-массажисту. Она же тебя трогала. А ты только мой. Жуткая ревность.

В день отлета опоздали на самолет. Я радовалась тогда, как ребенок. Это же повод побыть подольше с тобой. Пусть вообще закроется аэропорт и все самолеты вдруг выйдут из строя. Я не хочу расставаться. Умоляю, не уходи.

Помню то расставание, после которого я хотела лишь одного – исчезнуть, испариться в воздухе, дабы не чувствовать той боли. Я тогда в Москву полетела к подруге. Прилетела уже в ночь. Попили чай, поболтали. Я ушла спать в обнимку с той игрушкой, которую ты подарил мне в аквариуме Стамбула.

Мне снился сон в ту ночь. Я лежала на реанимационном столе, а вы с Медетом в роли хирургов. Ты подошел ко мне со скальпелем и начал делать надрез на грудной клетке. Анестезии, по всей видимости, не было. Я закричала от дикой боли и проснулась в холодном поту. Такую боль я испытала впервые. И это после смерти всех близких мне людей. Даже та боль несравнима с этой. Я хватала ртом воздух, и боли в области сердца были похожи на предынфарктные. Я думала, что это конец. А внутри то самое гребаное чувство пустоты. Еле уснула потом в ту ночь. Но до сих пор в памяти эти первые сутки без тебя. Не спасала меня и Москва со всем ее величием и Красной площадью. Тогда я думала, что это самое страшное, что я могла испытать в контексте наших отношений. Но приближалась та роковая весна. И тот момент, когда та самая черная фигура с косой, которую изображают в фильмах ужасах, чуть не забрала тебя в свои пенаты.

Глава тринадцатая

Предчувствие

Был ли в вашей жизни момент, когда вы готовы были отдать жизнь за любимого человека?

А просыпались с мыслями о том, что вашего возлюбленного, возможно, уже нет в живых?

Жили в ожидании новостей от докторов?

Вам говорили, что осталось пару часов до момента, когда сам Бог вынесет вердикт: забрать твоего любимого на небеса или оставить шагать по бренной земле?..

Гребаное расстояние. Помню мысли, что я могу больше не увидеть или не услышать его. И главное – я никогда не смогу попрощаться. Это конец?

Я не спала несколько ночей. На работу приходила как зомби и отчаянно молилась. Я столько раз теряла близких людей. Сколько раз я проходила этот путь от могилы до надгробия.

И я не понимала, как я вынесу это в очередной раз.

На днях один хороший знакомый спросил меня, думала ли я о ком-то, кроме себя. И он прав. Я тогда и о себе-то не думала. Не могла думать. Только о нем. Если бы я могла, я бы помчалась в Ирак. Я бы встала возле дверей реанимации и, рыдая навзрыд, просила Бога сохранить ему жизнь. И мне плевать, что так нельзя. И мне плевать, что там другая семья. Так что мой ответ: нет, не думала ни о ком, кроме него.

Смерть нахально постучалась в двери в обычный мартовский день. Это было воскресенье. И утро не предвещало беды…

…Сегодня был второй день моего тренинга у Нияза Шабудинова. Ну знаете, один из таких тренингов по личностному развитию и поиску своей ниши в бизнесе.

Раннее утро. На часах шесть тридцать. День должен был быть солнечным. Настроение боевое, и я готова была покорять вершины своего массажного бизнеса. На тот момент я открывала свою студию, именно это и стало причиной участия в таком тренинге.

Мы тогда стали какими-то отчужденными с Вартолу. Стали реже созваниваться и общаться. Но утреннее СМС – это традиция. Каждое утро кто первый просыпается, отправляет СМС с текстом «Gunaydin canim benim. Seveyorum seni». Что означало пожелание доброго утра и признание в любви.

Этот день стал исключением. Я не отправила СМС. Я села в автобус, зачиталась литературой с тренинга и забыла набрать заветные слова.

Начало тренинга. На часах десять. Два часа слушаю лекцию Нияза, приоткрыв рот. В двенадцать мне звонит Вартолу. Звонок по видеосвязи. Раньше все бросала и летела отвечать. Сегодня не посчитала нужным. Нияз, вещающий с экрана о стратегии бизнеса, был куда важнее. Я так посчитала тогда.

Знать бы тогда. Знать, что, возможно, это был последний звонок из Ирака. Что в последний раз его пальцы набирали мой телефонный номер. Знать бы, что это его последние часы в добром здравии. Не знала. Не чувствовала. Интуиция крепко спала. Спала, укрывшись одеялом бизнес-идей и планов на будущее.

Тренинг набирал свои обороты, и я забыла о пропущенном звонке.

16.00

У меня жутко начинает болеть голова. Нестерпимая боль и головокружение. Озноб. Тошнота. Я подумала, что это энергетическое переутомление. На тренинге была мощная энергетика от сотни людей. Много практик. Я выпила лекарство и стакан воды. Эффект отсутствовал. Становилось хуже каждую минуту. Цианоз кожных покровов, брадикардия и жуткая паника.

18.00

Вызываю такси. Дорога домой. Состояние хуже. Трясет так, будто в мороз минус сорок меня выставили на улицу в одних носках. Прошу остановить такси. Меня выворачивает прямо на дорогу. Таксист брезгливо отворачивается. «Пьяная, что ли», – бубнит себе под нос. Но из такси не высадил. Начинаю задыхаться. Хотела попросить остановить возле приемного покоя больницы, но нет сил произнести ни слова. Едем дальше.

18.40.

Выхожу из такси. Я еще жива. Поднимаюсь в квартиру. Не помню, как дошла тогда. Легла. Комната плывет. Беру телефон. Звоню, но не в «Скорую».