С ноября 1917 года и до конца Гражданской войны большевики прибрали к рукам практически все национальное богатство и частное имущество. Было украдено (за неимением более подходящего слова) около 1,6 миллиарда рублей (примерно 160 миллиардов современных долларов).

К февралю 1918 года, как свидетельствуют данные по девятнадцати губерниям, 75 % поместий были конфискованы. Около 10 % дворян удалось удержаться в деревне, им была выделена земля для обработки; по большей части это касалось беднейших помещиков, богатые в основном бежали или были изгнаны. Удар пришелся и по зажиточным крестьянам, их имущество захватывалось и уничтожалось беднейшими соседями. Одновременно с наступлением на помещиков большевики повели атаку на православную церковь, национализировав церковные, в том числе монастырские земли.

20 августа 1918 года Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК, наряду с Совнаркомом еще один исполнительный орган нового государства) принял декрет о конфискации «домов буржуазии» и передаче их городским советам. Множество «бывших людей» были насильно выселены из своих домов или подверглись так называемому уплотнению. Показателен случай князя Павла Долгорукова. Недавно выпущенный из тюрьмы Долгоруков жил в фамильном московском особняке. Верхний этаж был захвачен бандой разгульных красноармейцев. Когда большевики перенесли столицу в Москву, красноармейцев выселили, вместо них в доме расположился один из наркоматов. Ведомство поначалу реквизировало часть здания, но постепенно занимало все новые и новые комнаты, пока не заняло и единственную комнату Долгорукова, выставив его на улицу. Долгорукову еще повезло так долго оставаться в собственном доме. Некоторым дворянам давали двадцать четыре часа на то, чтобы «очистить помещения».

Система мер, которую позже назовут политикой военного коммунизма, позволила большевикам взять под свой контроль всю экономику страны. Земля, недвижимость и частные промышленные предприятия были национализированы; частная торговля запрещена; крестьяне лишились права свободно продавать свою продукцию и были обязаны сдавать ее государству. С середины ноября 1917 года по март 1918 года Ленин выпустил более тридцати декретов о национализации частных заводов и фабрик. 27 декабря 1917 года ВЦИК опубликовал декрет о национализации банков; овладев банками, большевики принялись за содержимое их хранилищ. В январе 1918-го все держатели депозитарных ящиков были обязаны представить ключи для осмотра содержимого ячеек. Лица, не представившие ключей в течение трех дней, автоматически утрачивали собственность. Однако солдаты не просто осматривали содержимое ячеек; они его конфисковывали – не только деньги и драгоценности, но акты, документы и семейные реликвии.

Множество дворян бежали из Петрограда и Москвы на юг или другие пограничные территории, оставив деньги и ценности в банках, ни минуты не сомневаясь, что они там в полной сохранности. Банки были полны денег, золота и драгоценностей. Комиссариат, действовавший совместно с Государственным хранилищем ценностей Наркомфина (Гохран), получил к концу 1921 года почти 900 миллионов рублей в виде монет, произведений искусства, антиквариата, драгоценных камней и металлов. К этому следует добавить полтонны золотых, серебряных и платиновых слитков; 65 миллионов царских рублей и почти 100 миллионов рублей в казенных и корпоративных облигациях, захваченных большевиками в одной только Москве в 1918 году.

Богатые русские ответили на охоту за драгоценными металлами и камнями тем, что прятали оставшееся. Весной 1918 года бабка графини Ирины Татищевой упаковала все свои жемчуга, кольца, золото и бриллианты в кожаный саквояж и отдала Ирине, а та отвезла его в квартиру знакомых, где саквояж поместили в тайную нишу в стене спальни. В 1917 году князь Феликс Юсупов и его доверенный слуга Григорий вывезли семейные бриллианты и драгоценности из Петрограда в московский дворец Юсуповых и спрятали в тайной комнате под лестницей. После бегства Юсупова из России большевики схватили Григория и пытали, стремясь выведать, где спрятаны сокровища, но слуга не назвал места. ВЧК установила слежку за дворцом, которая продолжалась четыре года. Секретную комнату нашли только в 1925 году, при ремонте лестницы. Рабочие нашли два английских сейфа, несколько старинных сундуков с мощными замками и большой проржавевший металлический ящик, наполненные драгоценностями. За несколько лет перед тем была найдена несгораемая комната в доме Юсуповых на Мойке в Петрограде. Здесь князь спрятал драгоценности, книги, более тысячи картин, а также музыкальные инструменты, включая редчайшую скрипку Страдивари, искусно запрятанную в полости внутренней колонны. Дочь Льва Николаевича Толстого Александра спрятала свои драгоценности на дне цветочного горшка, где они оставались ненайденными много лет. Мать Ольги Шиловской зашила бриллиантовый шифр, данный ей императрицей Александрой, в дочкиного плюшевого медвежонка. Во время обыска в доме солдаты грозились вспороть игрушку, но были остановлены слезными мольбами Ольги. Набоковы хранили большую часть семейных драгоценностей в тайнике своего петроградского дома, пока лакей Устин не выдал его красным. Они бежали из Петрограда в Гаспру с оставшимися драгоценностями, спрятанными в банку с тальком, а по приезде закопали их под дубом в своем саду. Княгиня Лидия Васильчикова зарыла свои жемчуга и кольца в лесу рядом с крымской усадьбой Харакс. Многие члены ее семьи и друзья зашивали драгоценности в швы юбок и платьев, в шубы и шляпы. Вдовствующая императрица Мария Федоровна уложила свои драгоценности в жестянки из-под какао и спрятала под камнями в крымском имении дочери Ксении Ай-Тодор, пометив место собачьим черепом.

В апреле 1919 года двадцать саратовских ювелиров были собраны в кабинете губернского комиссара финансов якобы для беседы. Когда они сообразили, что их заманили в ловушку, они попытались выбраться, но были остановлены вооруженной охраной и взяты под стражу. Их освободили только после того, как был ограблен последний ювелир. Дантистов держали под арестом до тех пор, пока они не указали, где держат золото для изготовления протезов.

«Бывших» нередко арестовывали ради выкупа. ЧК арестовала сто пять нижегородских жителей и держала их в заложниках, пока видные горожане не собрали на их выкуп 22 миллиона рублей. Летом 1918 года Николай фон Мекк, отпрыск дворянского рода, сделавшего состояние на железнодорожном деле, был арестован, и его держали под арестом до тех пор, пока его служащие не собрали для выкупа 100 тысяч рублей. Старый анархист Кропоткин был так возмущен большевистской практикой захвата заложников, что написал Ленину обличительное письмо, назвав это возвратом в Средневековье.

На протяжении Гражданской войны было несколько случаев массового расстрела заложников. В июне 1919 года в Харькове были расстреляны от 500 до 1000 мужчин и женщин; в августе в Киеве – около 1800 человек и около 2000 – в Одессе. (Для рабочих не делалось исключения. В марте 1919 года большевистские власти арестовали и затем расстреляли более 2000 бастовавших рабочих.) Банды преступников и мафиозные шайки использовали заложничество в собственных целях, утверждая, что действуют от лица советской власти. Жертвы и их семьи никогда не могли знать наверняка, кто именно захватил их близких и вернутся ли они после уплаты выкупа.