– Благодарю вас за участие, ваше величество. Это осеннее обострение моей давней болезни, ничего серьёзного и опасного тут нет. Завтра я встану с постели.

Бернард недоверчиво посмотрел на него. Выглядел Эдан неважно, но его самого это, похоже, не волновало. Он упорно отказывался от помощи лекаря, твердя, что скоро всё будет в порядке.

– Фаррин, дочка, выйди-ка на минутку, мне надо кое о чём поговорить с лордом, – дождавшись, когда та выйдет, Бернард прямо спросил у Эдана: – Что вы думаете о моей младшей дочери?

– Она самая замечательная девушка из всех, кого я знаю. Она красива, добра, чиста… Я счастлив, что познакомился с ней, – искренне ответил тот. – Вам следует гордиться ею.

– Да, я очень горжусь Фаррин. Вот только характер у неё робкий, она не такая, как её старшая сестра и поэтому не признается в том, что… – Бернард хитро взглянул на Эдана. – Не буду тянуть и скрывать. Фаррин любит вас.

– Что?!

– Да, это так. И я знаю о деликатной ситуации, связанной с вашим происхождением и вашей гордостью.

– К чему вы ведёте, ваше величество? – всё ещё не понимал Эдан.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь. Вы бы не сделали предложения моей дочери, даже умирая от любви к ней, потому что вы думаете, что она принцесса и выше вас по своему положению.

– А разве она не принцесса?

– Наполовину. Её матерью была простая женщина, а вот королевой и “избранной” была мать Амайи. Злой рок рано забрал у меня обеих любимых женщин, но они оставили мне прекрасных дочерей. Вы знаете своих родителей, Эдан?

– Насчёт матери я уверен, но отец… Я не знаю своего настоящего отца. Возможно, это на самом деле простой фермер, а может, у моей матери была интрижка с кем-то из “избранных”.

– Неважно. Я наслышан о порядках на вашей родине, но здесь, в Южном королевстве, мы не смотрим на происхождение и род человека. Поэтому я нисколько не возражаю, если вы с Фаррин поженитесь.

Это прозвучало для Эдана, как гром среди ясного неба.

– Вы так спокойно можете доверить мне Фаррин? – в удивлении спросил он.

– Да. Я слышал о вас только лучшее и не сомневаюсь также в выборе дочери. Ладно, не буду вас беспокоить. Подумайте над моими словами. Желаю вам скорейшего выздоровления, – Бернард ушёл.

Вскоре в комнату вернулась Фаррин и, судя по её растерянному взгляду, Эдан понял, что король Бернард рассказал ей об их разговоре.

– Фаррин, вы подарили своё сердце не тому человеку. Я вас недостоин, – произнёс Эдан.

– Мне лучше знать, лорд Эдан, – отозвалась Фаррин. – Я знаю, что вы меня не любите, но если бы вы дали мне шанс…

– Я очень уважаю вас, – Эдан не хотел причинить ей боль, сказав, что не любит её и вряд ли когда-нибудь сможет полюбить так же, как Даррелла. – На меня столько новостей свалилось сегодня, дайте мне время во всём разобраться.

– Хорошо.

Эдан не присутствовал на помолвке Амайи и Даррелла, сославшись на плохое самочувствие. Он ощущал себя, как человек, проснувшийся от дивного сна и столкнувшийся с жестокой реальностью, где всё кругом было враждебно и чуждо. До боли в сердце лорд вспоминал время, проведённое с Дарреллом, а к этому добавилась ещё и ноющая боль от пустоты внутри него, которая накатывала волнами, ненадолго отпуская, и захватывала с новыми силами.

Как-то раз Эдан стоял на балконе и видел, как внизу, на мозаичном полу возле фонтана Даррелл танцевал с Амайей под музыку, доносящуюся из зала. Вокруг, в такт с ними, кружились розовые лепестки, осыпая их цветочным дождём и наполняя воздух чудесным ароматом. Лёгкий тёплый ветерок кружил лепестки, и этот размеренный полёт говорил о том, что дело тут не обошлось без магии стихии воздуха. Амайя и Даррелл выглядели чрезвычайно беззаботными и счастливыми.

– У него якобы никогда не хватало фантазии сделать чего-то подобного для меня, – сквозь зубы сказал Эдан вошедшей на балкон Фаррин. Лорд не сводил горящих глаз с бывшего любовника, вцепившись в перила балкона с такой силой, что оцарапал пальцы до крови об неотшлифованный гранит. Фаррин с грустью посмотрела на Эдана. Она подошла к нему и нежно обняла его за плечи, но тот как будто ничего не заметил, вперив безнадежный взгляд в пространство…

Фаррин пыталась отвлечь Эдана от мрачных мыслей, развлекая его разговорами на разные темы. Иногда они гуляли в саду и забредали в заросли, чтобы проведать зверя-путающего-следы. Но как ни старалась Фаррин, у неё не получалось надолго вывести лорда из состояния задумчивости и отстраненной грусти. Эдан ушёл в себя и в свои переживания, в мир, куда никому не было хода и куда пока так тщетно пыталась проникнуть младшая принцесса Южного королевства.

Однажды вечером Фаррин в своей комнате возилась со щенками, недавно родившимися у её собаки. Их было семь и молока Дэззи на всех не хватало, поэтому Фаррин приходилось подкармливать их молоком из бутылки. В дверь постучали.

– Фаррин, можно к тебе?

– Конечно, заходи.

Эдан вошел, пряча одну руку за спиной, а во второй держа букет из трех ярко-фиолетовых цветов, чем-то похожих на земные гладиолусы. Опустив щенка обратно в корзину, Фаррин повернулась к нему.

– Я пока не могу подарить тебе что-то магическое, но, как только ко мне вернутся силы, я это исправлю, – как бы извиняясь, сказал Эдан, протягивая ей букет и маленькую коробочку, которую до этого он прятал за спиной. – Цветы я сорвал возле водопада, того самого, где мы с тобой гуляли несколько дней назад. Я надеюсь, что они тебе хоть немного понравятся, хотя это более чем скромный подарок.

– Что ты, мне они очень нравятся! Спасибо, – лицо Фаррин озарилось лучезарной улыбкой, она взяла цветы и с наслаждением вдохнула их аромат. Этот букет был ей дороже всех сокровищ мира.

– В коробке есть кое-что ценнее, чем цветы, – помолчав, добавил Эдан. –  Открой. Я хочу увидеть, как оно будет на тебе смотреться.

В коробке лежало золотое ожерелье с изумрудами, которые так шли к цвету глаз принцессы. Фаррин была потрясена. В то время на Эвалосе изумруды считались самыми дорогими драгоценными камнями.

– Эдан, ты не должен был этого делать.

– Тебе оно не понравилось? – расстроился лорд, взяв у неё из рук ожерелье. – Приподними волосы и повернись… Ты отлично выглядишь, сама посмотри.

Фаррин долго глядела в зеркало. В её глазах блестели слёзы, это были слёзы радости и грусти. Как же она мечтала, чтобы любимый человек подарил ей прекрасные цветы и признался в любви! И вот сегодня она получила не только цветы, а также самое дорогое на Эвалосе украшение – чистейшие изумруды, но она не услышит того, чего желала всем сердцем и душой.

– Эдан, ведь ты не любишь меня. Зачем даришь это?

– Это благодарность за твою поддержку, за то, что ты рядом со мной сейчас, – поддавшись порыву, он привлёк девушку к себе и прижал её голову к своей груди, почувствовав, что гложущая его с недавних пор боль от внутренней пустоты отступает, стихая. Тогда он робко поцеловал принцессу в нежные губы, подарив ей первый поцелуй.