«Тот, кого никогда не выворачивало наизнанку в "Небесном дроте" во время боевой высадки, не знает, насколько свирепыми были Объединительные войны», — любил говорить Дюкейн. X легион медленно заменял эти десантные корабли более совершенными «Грозовыми птицами», но Амадею полеты в них приятно напоминали о прошлом. И, по мнению лорда-командующего, Империум еще не создал более злобной, уродливой и несокрушимой пташки, чем «Копье Одена».

Пока Рэб Таннен возился с болтами, скрепляющими траки «Лэндрейдера», приданного к отделению, с палубой, а остальные семнадцать ветеранов стояли в фиксаторах, Дюкейн пробирался к передней дверце с круглой задрайкой. Иногда ему приходилось хвататься за верхние поручни, чтобы устоять на ногах. Провернув ручку, Амадей потянул тяжелую пластину на себя, ввалился в кабину и плотно закрыл люк.

— Трясет немножко, парни, — пробурчал он.

Перед ним находились четыре больших кресла — два ряда по два сиденья. Места пилота и второго пилота занимали Железные Руки в летной броне. Обоих легионеров подстраховывали сервиторы, напрямую подключенные к пультам. Все они работали в радиевом свечении циферблатов, радужном сиянии самоцветных дисплеев и проблесках очередей и двигательных выхлопов, что сверкали за передней трапециевидной панелью фонаря из упрочненного бронестекла. Порой корпус содрогался от прямых попаданий или пролетевших вблизи снарядов, но кабина обладала защитой на уровне спасательной капсулы класса «Примарис». Немалую часть тесного отсека занимали массивные распорки из амортизирующей пластали, и Дюкейн едва ощущал толчки.

— Ну, Гардинаал не то чтобы распахнул перед нами двери, — заметил второй пилот.

— Негостеприимные ублюдки, — проворчал Амадей.

Гай Кафен, стоя за креслом говорившего воина, сосредоточенно наблюдал, как тот выполняет операции на своей части пульта. Юнец ничем не отличался от Акурдуаны — тоже хотел все увидеть и потрогать своими руками.

— Малец! — гаркнул Дюкейн.

Молодой легионер виновато вздрогнул:

— Я просто смотрел, могу ли чем-нибудь помочь… господин.

— Не наслаждаешься поездкой?

Кафен поморщился:

— Не понимаю, почему мы пытаемся приземлиться в самом разгаре битвы.

Лорд-командующий усмехнулся: паренек учится думать самостоятельно. Взявшись за спинку кресла первого пилота, Амадей внимательно посмотрел во фронтальный иллюминатор.

«Копье Одена» было оснащено бортовым вооружением в изобилии, однако текущий вектор спуска усложнял захват и сопровождение целей. Рядом с десантным кораблем проносились его эскорты и другие имперские истребители, словно обломки камня, кружащие по изменчивым орбитам возле падающего астероида. Дюкейн заметил, как звено «Огненных хищников» отделилось от группы и спикировало для атаки наземных объектов, чтобы отвлечь на себя внимание противника.

— Все просто. Гардинаальцы не будут даже пробовать уничтожить нашу авиацию, поскольку их самолеты не так хороши, но проигнорировать крупное десантное соединение они не смогут. Значит, мы выманим врага, поднимем чертову бурю и одним махом сметем этот слой его обороны.

Правая нижняя четверть смотрового экрана озарилась ярким светом. Близкий взрыв. Пилот, прекратив изображать абсолютное спокойствие, вздрогнул от неожиданной вспышки. Ударная волна сотрясла кабину, по броне простучал град осколков.

— Что это было? — спросил Гай.

— «Идеальный шторм», — буркнул второй пилот.

«Громовой ястреб». Хороший корабль, терранского производства. Амадей выругался.

— Сколько на нем бойцов? — задал вопрос Кафен.

— Тридцать воинов клана Авернии.

Пожар поглотил резервы топлива гибнущей машины, и яркое пятно постепенно исчезло с экрана. Струи легких продуктов горения качнули «Копье Одена», вырвав легионеров из раздумий.

— А тут что за сигнал? — показал Гай.

Второй пилот отбросил его руку и выключил индикатор.

— Сближение с неприятелем.

— Вижу их, — отозвался Дюкейн.

Тяжелые гардинаальские истребители, летевшие в копьевидном строю, преодолели воздушное прикрытие имперцев и добрались до десантно-штурмовых транспортов. Противник уже лишился половины машин — острие прорыва затупилось об «Идеальный шторм». Амадея пробрало холодом, но не от страха, а от осознания сути происходящего.

Самоубийственная атака.

Лучи лазпушек полоснули по гардинаальцам. Одна из бронированных машин, рассчитанных на ближний бой, развалилась на куски в фонтане искр, но остальные не свернули с пути, даже не постарались уклониться.

В игру вступили турели секторной обороны «Копья Одена». Главный обзорный дисплей заполнили метки вражеских целей с указаниями дистанции до них. Значки и надписи быстро исчезали по мере того, как три спаренных тяжелых болтера расчерчивали небо зенитным огнем.

На глазах Дюкейна массивный истребитель противника, в днище фюзеляжа которого вонзались разрывные снаряды, отвалил в сторону и протаранил «Гнев», снижавший скорость. При столкновении крылья неприятельской машины разнесло в клочья, но обрубок корпуса, врезавшись в кабину имперского самолета, разорвал его надвое. Огненный шар взрыва поглотил еще один десантный корабль.

— Как наши щиты?

— В порядке, — напряженно ответил второй пилот. — Но у них большие истребители. Я бы не стал…

— Снижайся. — Амадей крепко вцепился в спинку сиденья первого пилота, заметив, что неровное острие вражеского строя несется прямо в смотровой экран. — Шевелись!

— Вижу, — Боксировал Ортан. — Прикрой мне хвост, брат.

Передовой истребитель гардинаальцев распался под шквальным огнем из лазпушек Вертэнуса. Пылающие обломки машины осыпали «Небесный дрот» и его уцелевшие эскорты. Миг спустя пилот III легиона с миллиметровым допуском промчался сквозь облако из кусков металла. Мозес тем временем вырубил ускорители, на мгновение завис в воздухе и, позволив ветру развернуть перехватчик, безжалостно расстрелял ведомых противника из носовых орудий.

— Благодарствую, — передал кто-то с облегчением в голосе.

Похоже, говорил лорд-командующий. Похвала от Дюкейна привела пилота в восторг, но он не нашелся с ответом. Его занимал только контакт с машиной.

Труракк подсознательно прочесывал все полосы ЭМ-частот в поисках тепловых откликов, волн давления и следов работы неприятельских когитаторов. Перед ним на фоне обычной приборной панели «Ксифона» висел неосязаемый ментальный экран, куда по интерфейсному кабелю выводились данные телеметрии и оптимизированные траектории преследования. Не менее шестидесяти процентов мыслительных ресурсов Мозеса сейчас тратилось на обработку информации о происходящем вокруг.

Еще недавно на Гардинаале Прим не было облаков. Теперь они появились — разросшиеся клубы испаренного металла и петляющие инверсионные следы, взбаламученные дробными очередями автопушек и лазерными лучами, а также потоками экзотических частиц из вражеских орудий.