Мыши и прежде навещали его келью, но тут – целое нашествие. «Что-то похожее на бегство крыс с тонущего корабля…» Тому, кого называли капитаном Барбером, доводилось видеть нечто подобное. Однажды, когда по его приказу прорубили днище захваченного судна и в трюмы хлынула вода, сотни хвостатых тварей метнулись по швартовым тросам на прижавшийся к правому борту «Юникорн». Зрелище, надо сказать, не из приятных даже для свирепых морских волков!

Что-то похожее на тревогу ощутил падре Томас и сейчас. Он вынул из кармана рясы колокольчик и позвонил. Ему пришлось трижды повторить свой зов, пока не явился заспанный мальчик-поводырь, индеец, родившийся и выросший в миссии.

– Что случилось, niño?

– Я не знаю, падре… Я спал…

– Так ступай же, узнай немедленно!

Мальчик выбежал и вернулся через несколько минут, показавшихся монаху долгими.

– Все собираются в храме, падре… – взволнованно затараторил он. – Сеньор настоятель велели немедленно привести вас туда…

– А что случилось?

– Голодный ветер…

– Ураган? – опершись на вздрагивающее детское плечико, падре поднялся с колен.

– Да, падре… Это очень страшно?

– Не бойся, малыш, – обычно скупой на ласку, падре погладил поводыря по голове. – Пойдем, и да пребудет с нами милость Божья!

6

Ветер, налетевший с севера, дул все яростнее. Порывы с каждым разом удлинялись, а затишья между ними становились все короче, пока вовсе не исчезли. Округа наполнилась ревом… Казалось, безумный органист нажал одновременно на все регистры и педали своего гигантского инструмента и теперь, радуясь эффекту, надрывно хохочет и рыдает.

Уже должен был наступить рассвет, но небо над миссией оставалось темным. И эта тьма за стрельчатыми окнами храма все сгущалась, наполняя сердца людей первобытным ужасом. Как беспомощны мы перед лицом Природы! Все достижения нашей цивилизации оказываются бессильны перед разгневанной стихией!

Так или иначе, но в этот час все, кто пришел в храм: испанцы и русские, метисы и индейцы, – думали об этом… Перед лицом опасности, грозившей всем, невзирая на цвет кожи и вероисповедание, храм на самом деле ощутился чем-то вроде легендарного ковчега – иными словами, последней надеждой на спасение.

Это строение было самым вместительным и прочным сооружением в миссии. Хотя храм и строился из того же, что и прочие строения, материала, кладка его имела свои отличия. Ее делали не пеоны, а настоящие мастера-каменщики, приглашенные из Соноры. По старой традиции они добавляли в раствор куриные яйца. С годами стены храма превратились в монолит, который не смогли сокрушить стальные кирки, когда падре Альтамиро решил прорубить в одном из помещений дополнительное окно.

Но сейчас даже здесь люди не чувствовали себя в безопасности. Черное облако урагана, напоминающее гигантские песочные часы, почти вплотную придвинулось к миссии. Чрево смерча, и это хорошо было видно наблюдателю, который по лестнице забрался к одному из окон, всасывало в себя все, что попадалось на пути: деревья и кустарники, пласты дерна, доски с крыш сараев, массу песка и пыли. Все это вращалось в страшной воронке и пропадало в ее сердцевине. Смерч поглотил несколько мечущихся быков, будку караульного, целый выводок домашней птицы…

Первые удары обрушились и на крышу храма. Он дрогнул, но выстоял. Ветром выбило стекла, и разом погасли все свечи. В храме стало совсем темно. С криком сорвался вниз наблюдатель. Кто-то метнулся к двери. Началась суматоха, грозящая превратиться в настоящую свалку.

– Сеньоры! – раздался громовой голос настоятеля. – Прекратите панику! Мы будем спасены… Спасены, если сейчас не затопчем друг друга… У кого есть кресало, зажгите огонь и дайте мне… Я укажу, куда надо идти…

Властный призыв возымел действие. Одновременно в нескольких углах храма зажглись свечи. С одной из них к настоятелю подошел капитан Аргуэлло:

– Надеюсь, вы знаете, что делать? Выходить наружу – сущее безумие!

– Конечно, сын мой… Мы туда и не пойдем! Слава Всевышнему, Он однажды сподобил меня позаботиться о создании надежного укрытия… Здесь есть подземелье!

– Подземелье? Но нас так много… – вмешался в разговор подошедший к испанцам Хлебников.

– Разместимся, volente Deo!

– Тогда ведите нас, падре!

– Прошу вас отдать распоряжение своим людям и проследить, чтобы не было беспорядка…

Капитан и русский тут же отправились исполнять просьбу настоятеля. И все же задержек избежать не удалось. Какое-то время ушло на то, чтобы затеплить оставшиеся незажженными свечи и раздать их собравшимся. Еще несколько минут было потрачено, чтобы построить людей в колонну по два. Наконец настоятель решительно направился к двери слева от алтаря. За ним остальные. Впереди испанцы и вакеро, потом русские моряки. Замыкали шествие Хлебников, Нахимов, Завалишин и замешкавшийся падре Томас с поводырем.

У дверей заалтарного помещения все-таки образовалась давка. Солдаты пытались опередить друг друга. Капитану даже пришлось пригрозить пистолетом, прежде чем порядок был восстановлен.

А ураган за стенами храма все бушевал. Могучие стены под ударами стихии дрожали и раскачивались. Казалось, еще чуть-чуть, и они сложатся, словно карточный домик.

– Быстрее, быстрее, сеньоры! – торопил входящих в тесную комнатку настоятель. Он стоял у открытого деревянного люка в углу помещения.

Опасения настоятеля были не напрасны. Когда русские и падре Томас с мальчиком оказались в комнате, ураган разворотил доски на крыше и ворвался внутрь.

– Поторопитесь! – еще раз воззвал к отстающим падре и первым шагнул на ступеньки лестницы.

Следом быстро спустились Нахимов и Хлебников. Слепой монах, его поводырь и Завалишин на какое-то мгновение задержались.

– Вы первый, святой отец… – по-испански предложил лейтенант.

– Нет, сеньор… Мы после вас! – глухо отозвался тот.

– Как вам будет угодно, – не стал спорить русский и со свечой в руке вступил на скрипучие ступени лестницы.

Он успел спуститься в подземелье и сделать несколько шагов по достаточно широкому проходу, когда новый шквал урагана потряс храм до основания. На этот раз удар был так силен, что лейтенанту показалось: земля, словно палуба фрегата в девятибалльный шторм, ушла из-под него. Завалишин пошатнулся, потеряв равновесие, и тут что-то тяжелое обрушилось на него сверху.

Когда в кромешной темноте Завалишин пришел в себя и прочихался от пыли, он первым делом ощупал свое тело. Убедился, что цел. Стряхнув с себя землю и встав на колени, он каким-то чудом отыскал свечу, выпавшую из рук при падении. Выбив кресалом из кремня огонь, зажег ее. И только когда неровное пламя осветило подземелье, понял, что уцелел чудом. Подземная галерея за спиной Завалишина оказалась под самый потолок завалена обломками балок, землей и камнями. Ни падре, ни его поводыря не было видно, и на зов они не откликнулись.