Со времен Возрождения человек становится всё свободнее и всё депрессивнее. Число самоубийц растет по всему миру. Депрессия — одно из самых частых заболеваний, и миллионы людей принимают прописанные от нее лекарства. Но причина происходящего — не только у нас в головах. Если в Средневековье каждому отводилось определенное место, то сегодня мы можем и должны сами себе его заработать. Однако то, кем мы являемся, будучи людьми, не определено ни Богом, ни природой. Человек также должен создать себя как личность. Наша культура требует этого труда длиною в жизнь — работы над собой. Мы кажемся незаконченными творениями, нуждаемся в доработке. Общество редко помогает нам в этом, дух времени требует индивидуальных действий. Вот только что это значит? Ведь сегодня нас окружают люди, каждый из которых может доказать, что он индивидуальность. Но когда все вынуждены обосабливаться и казаться неповторимыми, возникает неоднозначная ситуация. И этот парадокс давит всё болезненнее.

Недавно я видел в витрине маленькой швейной мастерской такую табличку: «Утром все люди одинаковые. Потом они одеваются». В шутливой форме на табличке передано то же, что социолог Елена Эспозито[59] писала об «обязательности преходящего». Она полагала, что мода помогает нам поступать как все и одновременно парадоксальным образом проявлять индивидуальность. Мы следуем одной моде до прихода следующей. Наша индивидуальность, если она вообще существует, практически неразличима. Одежда, напротив, заметна! Важнейшая знаковая система повседневности, наша «вторая кожа», она порождает иллюзию, будто по внешности можно встречать каждого из нас. Мода настолько тесно связана с творчеством и так успешна, потому что широко функциональна: первый вывод о человеке мы делаем на основании его одежды. Так мы определяем, по меньшей мере в общих чертах, профессиональную и — чуть точнее — социальную принадлежность. Если посмотреть на детские площадки, то можно увидеть, как рано отчетливая социальная разница начинает проявляться и в одежде малышей.

Кроме того, за последние двести лет зеркала стали непременной частью интерьера. Завесьте на день все зеркала в квартире, и вы заметите, какую власть над вами имеет этот, казалось бы, незначительный предмет. Вы хоть раз выходили утром из дома, не взглянув в зеркало? Философ Петер Слотердайк[60] однажды сказал, что после того, как повсюду воцарились зеркала, нам уже не нужны диктаторы: контроль теперь осуществляем мы сами, придирчиво изучая себя по утрам. Взгляд в зеркало может стать мучением! Дзен-мастер Тит Нат Хан советует перенаправить вектор этого самоконтроля: «Когда злость и ярость в вас всё нарастают, возьмите в руки зеркало и посмотрите на себя. Если вы в ярости, то ничего особенно прекрасного и достойного в нем вы сейчас не увидите. Тысячи мускулов на вашем лице напряглись. Лицо выглядит как бомба перед взрывом… Носите зеркало с собой и заглядывайте в него, чтобы проверить свое состояние. После того как сделаете пару вдохов, напряжение исчезнет, и вы определенно почувствуете облегчение». Принудительный внутренний контроль может защитить от ненужной ярости.

Французский социолог Ален Эренберг[61] видит в современности ту эпоху, «которая вынуждает каждого к личной инициативе — обязывает становиться собой». Если прежде людей принуждали к дисциплине путем контроля, цензуры и огромных штрафов, то сегодня мы сгибаемся под гнетом собственных решений и инициативы. «Человек больше не движим внешним порядком… он вынужден поддерживать себя внутренними стимулами, обращаться к своим духовным способностям… Понятия проект, мотивация и коммуникация — господствующие ценности нашей культуры. Они девизы эпохи», — констатирует социолог. Эти три ключевых понятия используются повсеместно: во всех студиях, агентствах и офисах творческой отрасли. Речь при этом ведется, разумеется, о постоянном улучшении. Представить что-то новое — значит улучшить. Исходя из этого, Петер Слотердайк формулирует категорический императив дизайна: «Презентуй свое появление на рынке всегда так, чтобы мотив твоего бытия являл собой стремление к улучшению».

Таким образом, в современности не только экономика, но и творчество зависят от фатальной идеи безграничного роста. Не только наш продукт должен удовлетворять требованиям, но и мы сами. Не только наши заказы, но и самих себя мы рассматриваем как проекты. Свобода порождает всё большее давление, и Петер Слотердайк полагает, что «разница между теми, кто что-то или многое представляет из себя, добившись этого, и теми, кто ничего не сделал и представляет из себя мало или ничего, становится всё заметнее».

Результат — это растущее истощение, потому что постоянно приходится напрягаться, чтобы быть собой и проявлять индивидуальность. Такому суровому общественному давлению люди творческие, которые обязаны проявлять свою оригинальность ярче прочих, подвергаются с особой силой. Это культурное давление сложно разглядеть. В повседневности оно незаметно, потому что, скорее всего, вы не постоянно размышляете о подобных вещах, а заняты практическими задачами. Мы должны каждое утро просыпаться, работать, жить. Но всё же это давление проявляется в виде плохого настроения.

У мрачных мыслей есть определенная логика, и понять ее было бы полезно.

Наши мысли недоступны остальным людям, но выражаемые нами чувства видны. «Вы даете знать другим, что происходит в вас», — пишет исследователь эмоций Пол Экман[62]. Источник чувств бывает сложно выявить; иногда это мысли, но и они обычно приходят из ниоткуда. Маленькие, незначительные события могут вызывать сильные эмоции. Каждый, кто вставал не с той ноги, знает, что есть дни, когда настроение мрачное, хотя для этого нет никакого разумного повода. В какие-то из дней дождь или утренний холод раздражают, в другие мы берем зонт, надеваем теплый свитер, и плохая погода не влияет на настроение. Событие само по себе содержит много небольших импульсов, которые могут (но не обязательно должны) привести в действие чувства.

Эти стереотипные реакции заучиваются в раннем детстве, мы часто даже не подозреваем о них. В любом случае они не исходят от нас самих, а «копируют» наше окружение. Пол Экман определяет эмоции как короткие состояния, сопровождающиеся чередой ощущений. Но эмоции также могут стать настроениями, которые носят более длительный характер. Под настроение наши знания и восприятие фильтруются через уныние или другие эмоции. Мы входим в состояние, «во время которого можем запоминать только ту информацию, которая соответствует нашим эмоциям», — пишет Экман.