я увидела — все те же невообразимо яркие и крупные звезды, которые теперь горели прямо под ногами, как и поднявшийся выше серп молодого месяца. Я даже не сразу поняла, что это ночное небо отражается в неподвижной глади водоёма. Подняла голову, затем вновь опустила вниз, охнув от такой красоты.

Сотворила ли этот уголок рая посреди губительных песков сама природа, либо Кемаль намеренно его облагородил, высадив пальмы по периметру, сделав вход в воду чистым и пологим, не имело значения. Это было так восхитительно, что я не смогла оторвать глаз.

— Кемаль, это… тут невероятно… тут просто нереально красиво! — выпалила я, даже не осознав, как легко обратилась к мужчине по имени, какой восторг испытала от того, что привёз он меня именно сюда. — Возможно ли это?

Мужчина поддел моё покрывало, чтобы снять его и вслед за повязкой отбросить на песок.

— Когда два усталых путника пришли на зов, они увидели перед собой деву пустыни. Она напоила их водой и дала хлеба, чтобы потом вывести из смертельной долины. Но легенда гласит, что её красота была столь восхитительна, что спутала разум мужчинам. И тогда между ними началась война за право обладать своей спасительницей. Забыв собственное истощение и бессилие, они дрались день и ночь напролёт за неё.

— А у самой спасительницы, я так понимаю, никто не спросил, нужен ли ей этот бой, и кто-то из мужчин. Зачем, верно? Увидел, возжелал. У женщин здесь нет права принимать решения.

— Ты неисправима! — покачал головой шейх. — Ты даже в красивой легенде найдёшь подвох.

— О, я бы еще могла предположить другой вариант. Эти парни любили друг друга крепкой и странной любовью. Но одному из них все же понравилась красавица пустыни. Другой был взбешен!

Я ожидала, что Кемаль назовет меня безумной. Представляю, насколько у этих варваров табуирована тема однополой любви! Но Аль Мактум запрокинул голову и захохотал.

— Аллах, женщина. Твой язык острее твоего разума. Так еще никто не пытался толковать завесу тайны. И как это символично.

— Так чем все закончилось? Они убили её на месте оазиса и ушли умирать в закат рука об руку?

— Нет, — в голосе Кемаля было что-то странное, как будто я в чем-то повторила его собственные мысли. — На Востоке такая легенда не могла родиться по определению.

— Я понимаю. Считай это прогрессивным взглядом. Я ведь так долго жила в Европе. И не думай, что мои глаза запорошило песком в родном эмирате. Ты и сам знаешь, что принц Н… содержит гарем из крепких молодых ребят. Вам проще считать, что это его личная команда «Формулы-1», закрывая глаза на очевидное…

— Ему бы пришлась по вкусу твоя интерпретация легенды. Но все было по канонам восточных сказаний. Чтобы прекратить братоубийство, красавица стала дождем, который пролился на бесплодную землю пустыни и воссоздал оазис невероятной красоты. Он перед тобой.

— Не совсем поняла, при чем тут влюбленные, но да ладно. Здесь действительно невероятно. Кемаль?

Увлеченная беседой, я даже не поняла, когда этот роковой соблазнитель успел освободить меня от платка, плаща, и развязать тесьму на платье. Опомнилась лишь, когда плеч и груди коснулся свежий прохладный воздух, лаская обнаженную кожу.

— Вода нагрета солнцем за день, и невообразимо теплая. Искупаться самое время.

Платье упало к моим ногам. Я сглотнула, когда Кемаль, на ходу срывая кандуру, обошёл мою застывшую фигуру и, совершенно голый, вошёл в воду.

Мне хотелось стыдливо отвести глаза. Я не привыкла смотреть на обнажённого мужчину, даже на собственного мужа. А здесь взгляд как будто закоротило на его широкой спине с перекатывающимися буграми мышц. Во рту пересохло. В рассудке застучал ритм первобытных тамтамов.

Мне не понадобилось приглашения. Чувствуя себя как никогда красивой и соблазнительной настолько, что один из самых влиятельных мужчин эмирата утратил рассудок, я медленно пошла к воде. Расправив плечи, отбросив волосы назад, предвкушая то, что уже навсегда стало частью меня.

Предвкушая горячую страсть под покровом звездного неба. В руках того, кого я должна была ненавидеть до конца своих дней… но по жестокой иронии судьбы желала больше всех на свете.

Вода была теплой, ласкающей так же нежно и искусно, как руки Кемаля, который в эту ночь открылся для меня с другой стороны. Да и сам оазис, поразивший своей красотой, как будто стер все файлы совсем еще недавнего прошлого.

Не было похищения, кровной вражды между нашими семьями и моей сгоревшей дотла души. Не в этот день и не здесь.

Тёплая вода приняла нас в свои объятия. Я бездумно прижалась всем телом к сильному телу мужчины, запрокинув голову и закрыв глаза. Тотчас же его губы коснулись моей шеи, слизывая капельки воды, оставляя палящие отметины.

— Моя Газаль! — хрипло проговорил шейх, прижимая еще сильнее.

Наверное, Кемаль Аль Мактум никогда еще не был столь беззащитен и уязвим, как сейчас. Настолько открыт мне. И, наверное, он уже вложил в мою ладонь нож, которым я могу его уничтожить впоследствии.

Но думать об этом не хотелось. Мысли убегали, растворяясь в нашем сладком единении. Собственное имя на губах варвара пустыни звучало так чувственно, щемяще-интимно, что я непроизвольно улыбнулась. Такой же улыбкой ответили низкие звезды над головой.

— Больше не роза Аль Махаби? Ты научился произносить моё имя?

Кемаль завершил финальный штрих своего языка по моей груди. Словно дописал заклинание. Или поставил свою метку.

— Я все время хочу произносить твоё имя, принцесса, — голос его дрогнул от переполняющих чувств. — Имя яркое, как звезды. Такое же далекое и притягательное. Оно как будто все время ускользает из моих рук, как… как и ты…

Аллах, лучше бы он молчал. Почему-то смысл сказанного задел те струны внутри, о которых я не подозревала.

Пока мы не стали близки, я думала о своём возвращении домой как о свершившемся факте. Но я и подумать не могла, что однажды мне станет не по себе от мысли о расставании…

Комок в горле. И страх. Страх, что все зашло слишком далеко. Проклятый стокгольмский синдром!

Но Кемаль не позволил этим мыслям закрепиться в моей голове. Поймал лицо в свои ладони и поцеловал. Звезды стали ближе, и, вспыхнув напоследок в ночной тишине, упали к нашим ногам…

…Серп месяца медленно плыл по небу, оставляя за собой быстротечные минуты. На наспех расстеленном пледе, на еще теплом песке мы предавались плоской любви, позабыв обо всем на свете. Я потеряла рассудок. Как неистовая пантера, как впервые познавшая чувства одержимая самка. И не было стыдно даже ни на миг.

Все