Джек питал огромное уважение к своему бывшему наставнику. Соблазнить его дитя в уличном экипаже — не лучший способ показать свою благодарность.

Не говоря уже о том, что Эвелин собиралась замуж за другого.

Губы Джека твердо сжались. Чем больше он узнавал о Рэндольфе Шелдоне, тем больше считал, что он не пара Эвелин. Возможно, они духовно близки, но между ними не промелькнуло ни искорки страсти.

А тут еще жестокое убийство Бесс Уитфилд. Преступник по-прежнему разгуливает на свободе. Но самое неприятное то, что Джек еще не уверен в абсолютной невиновности Рэндольфа Шелдона.

Он спал, сидя на шатком стуле и положив голову на дубовый стол. В руке была зажата полупустая бутылка виски.

В комнате было холодно. Запах тлеющих углей в камине смешался с испорченной пищей и пробудил его от тяжелого пьяного сна. Он поднял голову и ощутил острую боль в висках.

Опираясь на руки, попытался встать, но почувствовал тяжесть в затылке.

Словно его преследовало проклятие.

Он снова рухнул на скрипнувший стул. Оглядел комнату. На полу валялись смятые обрывки бумаги, грязная одежда и остатки протухшей еды. Над яблочной кожурой жужжали мухи.

Дрожащей рукой он поднес бутылку к губам и сделал большой глоток. Дешевое виски обожгло горло и внутренности, огнем расплескавшись в желудке.

Эта дрянь мертва.

Одна мысль об этом должна была обрадовать его, но радость успела улетучиться.

Он прикрыл опухшие веки и представил сцену убийства. Злость на ее лице, когда она застала его за обыском своей спальни, сменилась диким страхом, стоило ему полоснуть ее ножом. Он должен был это сделать, чтобы защитить себя. Но в то же время его охватило волнение, подогреваемое ее ужасом, когда она поняла, что умрет. Ее слабое сопротивление, кровь, фонтан крови…

Каждый раз, когда острое лезвие пронзало ее тело, алая жизненная влага брызгала на стены, на его одежду, губы, лицо.

Она предала его, и ее смерть, хотя он и не планировал этого, не вызвала у него сожаления.

Теперь же он никто.

Нет, не совсем так.

Есть другая, которая даст ему то, чего он хочет. Красавица со светлыми волосами и голубыми глазами.

Она единственная. Чистая. Непорочная.

И в отличие от грязной актрисы она никогда не предаст его с другим.

25 апреля 1814 года

Лондон, Олд-Бейли

Судебное слушание под председательством достопочтенного сэра Харви Лессарда

Для слабых и бедных правосудия не существует.

По крайней мере, Эвелин всегда считала именно так.

Два широкоплечих стража ввели в зал суда женщину. Они грубо, по-варварски держали ее за руки, в чем совершенно не было необходимости.

Цепи на скованных запястьях и лодыжках со звоном волочились по полу, пока женщина медленно шла к судье. Ее платье было порвано и заплатано, подол слишком короток, туфли — жалкие кусочки кожи, перевязанные бычьими жилами. Судя по шепоту в рядах зрителей, ей было лет тридцать, но морщинки вокруг глаз, обвисшая кожа на шее и седые волосы делали ее лет на двадцать старше.

Мужа нет и шестеро детей, зашептались вокруг Эвелин.

Эвелин беспокойно подвинулась на скамье.

Преступление женщины: украла еду на сумму тридцать пять шиллингов из жилого дома.

Чтобы накормить своих детей, подумала Эвелин. Жизнь в трущобах Сент-Джайлса была нелегкой даже для замужних женщин, чьи мужья работали, не говоря уже о вдове с шестью детьми.

И ведь за такой ничтожный проступок ее могут приговорить к смерти. Что тогда станет с ее детьми?

Эвелин знала достаточно от своего отца: дети станут учениками карманников, чтобы выжить.

— Ханна Уэр, — насмешливо заговорил сидящий на возвышении судья Лессард, — вас обвиняют в краже еды из дома. У вас есть что сказать в свое оправдание, прежде чем вам вынесут приговор?

Женщина открыла и тут же закрыла рот. Глухой звук был еле слышен в стенах зала.

Эвелин решила уйти. Она не желала смотреть на творящуюся несправедливость. Она пришла не для этого. Пришла, чтобы встретиться…

И тут дверь в зал распахнулась, ударившись об стену. На пороге появился Джек Хардинг в развевающейся черной мантии.

— Прошу прощения, милорд, — произнес он, подойдя к обвиняемой, — я адвокат мисс Ханны Уэр.

Судья Лессард выпрямился, словно его вдруг укололи в спину булавкой.

— Вы опоздали, мистер Хардинг.

— Прошу прощения, милорд. Я присутствовал на другом заседании под предводительством лорда Таунсенда.

— Вы очень занятой адвокат, мистер Хардинг. — Судья махнул мясистой рукой в сторону Ханны Уэр. — Я спросил обвиняемую, есть ли ей что сказать до вынесения приговора. Можете продолжать.

— Мисс Уэр искренне раскаивается в преступлении, милорд. Она поддалась минутной слабости и украла еду, чтобы накормить детей, когда заболел ее старший ребенок. Обвиняемая согласна полностью возместить ущерб. И почтительно просит осуждения церковным судом.

В рядах зрителей пронесся ропот. Эвелин сжала кулаки. Она неплохо разбиралась в юриспруденции и знала, что осуждение церковным судом обычно помогает обвиняемому избежать смертной казни. В этом случае суд не станет выносить обвинения и отправит подсудимого в церковь для разбирательства его дела там.

— Это не касается случая, если обвиняемый совершил кражу из дома, — сказал судья Лессард.

— Вынужден не согласиться с вами, милорд. Мисс Уэр обвиняют в краже продуктов на сумму тридцать пять шиллингов. Согласно новым положениям, только кражи на сумму от сорока шиллингов и выше не рассматриваются церковным судом.

Эвелин затаила дыхание.

Судья принялся демонстративно перекладывать бумаги на столе и наконец поднял голову.

— Чтобы доказать полноправную принадлежность подсудимой к церкви, суд требует, чтобы она прочла первый и второй стих из пятьдесят первого псалма.

Судья Лессард обернулся к секретарю, который тут же вытащил Библию и подал ее Ханне Уэр.

Руки женщины дрожали, когда она брала книгу в кожаном переплете.

Джек забрал Библию, открыл ее на нужной странице и вернул Ханне.

— Давайте же, Ханна. Постарайтесь.

Голос Ханны дрожал, когда она с трудом начала читать «спасительный стих».

— Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих прости беззакония мои. Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня.