— Я не просил…— бросил вечно недовольный шеф.

— Ты нет, а она,— кивнула на дочь,— сейчас наиграется и проголодается. Опять тыкаю,— промелькнула мысль.

Иван молча проследил, как я принимаю пакеты и несу их в дом.

— Мамочка, посмотри, что у меня получилось!— с улицы просунулась мокрая и довольная Настя. Она с гордостью демонстрировала мне через дверь свое творение перед домом — снеговик, который скорее был грязевик. Снега выпало не очень много, потому комья были щедро сдобрены пожухлой травой и мокрой землей. Но дочь была так горда, что я, улыбаясь, похвалила.

— Умничка. Очень здорово получилось. Проголодалась?

— Да! — Настя принялась скидывать мокрые вещи на пол прихожей, мне оставалось только поднимать и нести на батарею, чтобы успеть высушить до отъезда.

— Иван Дмитриевич, ужинать.— позвала я шефа, но он не отозвался.

Что за невыносимый мужчина⁈ Который раз за день злилась я на него, накинула куртку и вышла на террасу. Иван сидел в коляске и сверлил взглядом ступени. Их было всего 4, не высокие, но в его положении это непреодолимая преграда.

Черт! — неожиданно мне стало стыдно за свои мысли. И именно в этот момент он поднял на меня взгляд.

— Что, жалеешь меня, да?— усмехнулся мужчина, заметив мою растерянность.

— Еще чего!— ответила, не задумываясь. — Мне есть кого жалеть, кроме взрослого самостоятельного мужчины. Почему-то поняла, что жалости он не потерпит.

— Хорошо, — мне даже показалось, что он с облегчением выдохнул от моих слов, — помоги-ка тогда. — Вдруг попросил шеф и ухватился за колеса, намереваясь поднять по ступеням.

Через 15 минут мы поняли, что помощник из меня так себе. А одному Ивану не подняться. Но нашу радость к тому времени подъехал Вадим, и вместе мы кое-как смогли затащить кто коляску, кто своего товарища в дом. Пока мы мучились, Настя успела разобраться с телевизором в одной из гостевых спален наверху и преспокойно нашла себе мультики. В отличие от меня ее не смущало, что мы в гостях.

— Ммм, а чем так вкусно пахнет?— повел носом Вадим, проходя на кухню.

— Макароны с сосисками, — почему-то стало неловко, — эти мужчины наверняка привыкли питаться иначе, но в моем финансовом положении доступна была простая еда, без изысков. Поэтому чем богаты, как говорится. И вообще, моей первостепенной задачей было дочь накормить. А им просто повезло, что я сегодня добрая.

— Давно у тебя в доме едой не пахло.— пиарщик, подошел ко мне и по-хозяйски приобнял за талию.

— Покормишь, хозяюшка, — подмигнул мне.

— Не понял, а что происходит⁈— Сердито поинтересовался Иван, сидевший за столом.

Вадим развернулся к другу и с честным лицом ответил:

— Пока тебя не было, у нас с Алисой случился роман, но мы быстро поняли, что не созданы друг для друга. Все осталось в прошлом, теперь мы хорошие друзья. — Он с улыбкой наблюдая, как мрачнеет его друг.

— Это правда?— уставился на меня Иван.

— Не совсем…— но закончить не удалось, из спальни вышла Настя, потребовав ужин.

Глава 22

Ужин прошел вполне мирно. Иван по большей части молчал, лишь изредка кидал косые взгляды на Вадима. Который, казалось, вовсе их не замечал, поддерживая со мной непринужденную беседу. На удивление рабочей темы мы не коснулись ни разу. Разговор как-то сразу перешел на детей, видимо повлияло присутствие Насти за столом. Оказалось, что у пиарщика два сына, да к тому же близнецы. Старше Настасьи на год. В сентябре им идти в школу и… В общем, проказ за ними водилось будь здоров! И я, кажется, знаю, в кого пошли детки.

* * *

— Завтра не приходи, — Вместо прощанья сказал Иван и, не дожидаясь ответа, развернулся и покатил вглубь дома.

— Не обращай внимания, — Вадим помог донести засыпавшую дочь до такси, — ему надо время. Завтра, правда, нет смысла приезжать.

— А как же он тут один?— ведь в больнице за ним постоянно кто-то присматривал. А тут?

— Не переживай, первое время я поживу ним, а потом наймем сиделку.

— Что-то мне подсказывает, это будет непросто, — усмехнулась я, вспоминая тяжелый характер шефа.

— Как знать… как знать…— пробормотал Вадим, захлопывая дверь.

Иван.

— Мам, а кто этот дядя?— голубоглазое, рыжее чудо с россыпью веснушек на вздернутом носике с опаской смотрело на меня. Стало вдруг чертовски стыдно за себя. Я молча сел в инвалидную коляску, только везти себя не позволил, сам. Это могу сам! Девочка всю дорогу в больнице не сводила с меня глаз, но в машине вся ее настороженность пропала, она достала из кармана игрушки и защебетала обо всем подряд. Я не помню о чем, кажется, я даже отвечал, мы играли. Алиса постоянно посматривала на нас, но никак не комментировала наше общение.

Дом встретил пустотой. С тех пор как уехала Лана с сыном, гнетущая тишина была мои верным спутником. Старался бывать здесь как можно реже. Потому что именно дома чувствовал себя одиноким и никому не нужным. На работе вокруг были люди, создавая иллюзию значимости. А дома хотелось выть от тоски.

Глядя на то, как Алисина дочь с упоением лепит снеговика, я улыбался. Впервые за долгое время искренне улыбался. Уже забыл, каково это — слышать детский смех, видеть радость в глазах ребенка. Настя с удовольствием рассказывала про огромного снеговика, слепленного вместе с братом в прошлом году, как они играли снежки. Я вспомнил, как мы с друзьями в детстве строили снеженную крепость во дворе. Было так легко и хорошо.

Идиот, Иван, ты такой идиот и эгоист! — ругал я себя, — всю неделю Алиса после работы моталась к тебе, а дома ее ждали дети! И сегодня она опять возится с тобой из жалости. Промелькнула мысль о ее муже, который остался дома, но она как-то быстро исчезла.

Когда, наконец, удалось попасть в дом, я замер на пороге: в доме пахло едой. Дом ожил с появлением Алисы и ее дочери. Вон на полу валяются маленькие рукавички, а вот раскиданы ботинки, из спальни на втором этаже слышны звуки мультиков. Я улыбнулся своим мыслям. В доме не пахнет одиночеством! С довольной улыбкой я покатил на кухню.

— Покормишь, хозяюшка?— подмигнул Алисе Вадька. — А я буквально прожигал взглядом руку, обнимающую мою помощницу.