– Не сторонник, – согласился Джуд, и его улыбка могла значить только одно: он видит меня насквозь. – Но ты заставила меня пересмотреть свое мнение.

Мое сердце пропустило удар и сделало сальто.

– Это комплимент?

Он перевел взгляд на потолок.

– Все что угодно, на твой вкус, если согласишься пойти со мной на бал.

– Джуд. – Я закатила глаза. – Ты мог выбрать себе в пару любую девушку, любую женщину, любую супермодель, которую захотел бы. Почему я?

Да-да, тот же вопрос я без конца задавала себе все последние дни.

Он скорчил рожицу.

– Я не хочу идти на бал с любой девушкой, любой женщиной, любой супермоделью. Я хочу пойти туда с тобой.

Ох, такие разговоры мое сердце до добра не доведут.

– Ты смотришь на меня не так, как другие девушки, – продолжал Джуд. – Не так, словно хочешь отпрыгнуть от меня как можно дальше, желательно в другой конец коридора или на другой конец света, но и не так, словно хочешь прямо сейчас затащить меня в постель, чтобы потом хвастаться однокурсницам из Лиги плюща, как развлекалась с очень-очень плохим парнем. Ты смотришь на меня и видишь меня, – признался он, и уголки его губ поползли вверх. – Я даже не помню, когда в последний раз на меня так смотрели.

Он знал, что подтачивает мою оборону, и я это понимала, но смогла только глупо разулыбаться. А этот парень определенно умел пользоваться своими знаниями.

Джуд прижался ко мне всем телом, и одна его ладонь уверенно нашла мое бедро, прислонив меня спиной к шкафчикам, другой ладонью он провел по моей руке, пока не добрался до шеи и не обхватил ее. А я чувствовала, что из юной невинной девушки, которая больше всего на свете любила танцевать, я превращаюсь в женщину, которая думает только об одном. Все мое тело ныло, и, когда Джуд легонько касался губами моих губ, мне казалось, что я сейчас взорвусь.

– Пойдем со мной на бал, – прошептал он, нежно посасывая мою нижнюю губу.

Сейчас он мог попросить у меня что угодно, хоть селезенку, я согласилась бы сразу же.

– Хорошо. – Голос дрожал так же сильно, как трясло меня саму.

Джуд откинулся, лицо его победоносно сияло.

– Это значит да?

– Джуд, – я пыталась отдышаться, – да, это было чертово да.

Чмокнув меня в шею, он разомкнул объятия и повел меня в коридор.

– Это будет классный вечер, Люс. И я рад, что проведу его с тобой.

Школьный бал с Джудом Райдером. В этом было столько неправильного, что все непременно должно быть правильно.

Следующие две недели прошли на удивление гладко, у меня даже появилось нечто вроде рутины. Когда я появлялась в школе, Джуд меня уже ждал. Я проходила через рамки металлодетекторов, Джуд провожал меня на первый урок. У меня и на уроках, с мотивацией в виде учителя, не получалось делать задания, а Джуд делал их походя, между уроками, без всякой дополнительной мотивации. Я обедала с Тейлор и ее прихлебательницами – после того, как на меня вывалили тысячу и одно извинение и оправдание, – но мое внимание было отдано исключительно Джуду: его молчание говорило мне даже больше, чем его слова.

Он больше не пытался меня поцеловать, но я чувствовала, когда ему этого хотелось, да и сама почти всегда была только за, но Джуд, кажется, решил держать дистанцию. Я не очень понимала, то ли это спектакль специально для Сауспойнта, то ли он и впрямь вздумал считать меня скорее другом, чем своей девушкой. Джуд был рядом всегда, когда мне того хотелось, но я бы предпочла, чтобы он и целовал меня всегда, когда мне того хотелось.

Рэмбо окончательно переехал в новый дом, и миссис Дарси уже дважды мне звонила – рассказывала, как чудесно он у них устроился. Я волновалась за них – и за собаку, и за семью, – но, если б я сказала, что не промочила слезами подушку в первую ночь без него, я бы солгала. Увы, таковы издержки профессии, когда занимаешься реабилитацией животных. Впрочем, оно того стоит.

– Ну, как тебе погода? – поздоровался Джуд, плечом оттерев моего соседа и плюхнувшись на скамейку на трибуне рядом со мной. Внимательно оглядел меня, выпучил глаза и внезапно отвернулся.

– 3-з-замечательная. – У меня стучали зубы. – Пожалуйста, скажите мне кто-нибудь, что это все еще лето, а?

С утра зарядил дождь, потом поднялся ветер, а теперь и температура упала до плюс пяти. На северо-западе Тихоокеанского побережья плюс пять – это все равно что минус пять.

Зрители яростно взревели, и на футбольное поле полетели контейнеры из-под попкорна и пустые бумажные стаканы. В Сауспойнте шла вечерняя пятничная игра, приуроченная к школьному балу – он должен состояться завтра, – и сказать, что мы проигрывали, было бы оскорблением для всех проигравших мира. Мы до сих пор не размочили счет, а у противников, как гласило табло, было уже сорок два очка. А ведь только самое начало второго периода.

– Этот мелкий дождичек-то? – Джуд обнял меня одной рукой и привлек к себе. По спине разлилось тепло. – По-моему, прекрасная погода.

Я покосилась на него:

– Сказал парень, у которого нет одежды другого цвета, кроме серого.

– Ты на что-то намекаешь, Люси? – Его сильные пальцы растирали мою руку.

– Кто, я? – Я хлопнула ресницами. – А почему серый? Почему не черный? Вроде тебе это больше в тему – типа, я надеру вам задницы на следующей неделе, а?

Стараясь не рассмеяться, Джуд закусил губу.

– Черный вбирает все остальные цвета, поглощает их и таким образом определяет сам себя. Серый же – это просто серый, он сам по себе такой. Он не поглощает ничего, кроме себя самого.

По тому, как это прозвучало, было ясно, что Джуд уже много думал на эту тему. Он носил серую одежду не потому, что это был его любимый цвет, у него для этого были глубокие философские обоснования. А как я уже успела понять за две недели, Джуд был ходячей загадкой, которая так привлекает женщин, но которую сложно, если вообще возможно, разгадать. И мне ужасно хотелось раскрыть его тайну.

Пронизывающий порыв ветра заставил меня уткнуться головой в грудь Джуда.

– Ты что, не смотрела прогноз погоды? – громко, перекрикивая ветер, поинтересовался он.

Я рассмеялась:

– А похоже, что смотрела?

На мне были обрезанные шорты, балетки и топик без лифчика. Белый топик…

– Хорошо, что хоть я смотрел. – И в следующую секунду на моих плечах появился старый мягкий плед.

У меня вырвался вздох, одновременно смущенный и радостный. Я уже настолько продрогла, что, кажется, мозг отключился и я забыла, что одета в белое, а на улице – проливной дождь и холод. Но теперь стали понятны широкие ухмылки, которыми одаривали меня все без исключения одноклассники мужского пола.