Она сидела, прижимая к груди одеяло — голые плечи, прикрытые растрепанными кудрями, приоткрытые губы… — Что ты собиралась сделать? — я оторвал от них взгляд и посмотрел ей в глаза. — Подороже отдать свою жизнь. — Конкретнее.

— Чтобы объяснить конкретнее, мне понадобится толстая тетрадь и пара учебников по магии крови и ручка. Набросаю тебе теоретическую выкладку.

— С учебника по магии крови сейчас в стране, знаешь ли, напряженка… — Ладно, давай без них. Но учти тогда — картинок не будет! Удержать лицо и не рассмеяться удалось с трудом. Ершистая. Наглая. — Ладно. Как они тебя нашли? Лиза дернула плечом и помрачнела.

— Заметку помнишь? — она дождалась моего кивка и продолжила: — Я в бакалее еще и имена назвала. И свое, и твое. Не подумала…

Голос ее звучал досадливо. Я побарабанил пальцами по подлокотнику. Что же мне с тобой делать, Лиза Миллс?..

— Я решу этот вопрос.

Темная посмотрела на меня недоверчиво. Неудивительно, я бы на ее месте тоже бы задался вопросом, как один человек остановит бешеную толпу. Но, к счастью, толпа пока была недостаточно бешеная, а я достаточно безрассуден. Можно было бы просто запретить ей выходить из дома. Но чем бы тогда это отличалось от тюремного заключения?

— Отдыхай пока.

— Но…

На корню задушив все порывы темной немедленно подняться и навести порядок, я демонстративно высыпал в стакан одну дозу сонного порошка, дождался, пока голубоватые искорки в жидкости погаснут, и вручил его Лизе:

— Пить. И спать.

А когда она, покорно проглотив волшебное, не раз спасавшее меня средство, уснула, я спустился вниз. Что мне делать с темной, я пока и близко не знал, а вот что буду делать непосредственно сейчас — знал очень даже хорошо.

— Здравствуй, друг мой Томас! — телефонный аппарат в доме был один, и был очень удачно установлен внизу, в бывшем отцовском кабинете, подальше от ушей моей, с позволения сказать, подопечной. — Как жизнь, как здоровье? Ничего не беспокоит?

— Что случилось? — старый боевой товарищ, отлично знавший все мои интонации, мгновенно подобрался. — Мэтт, что у тебя стряслось?

— Нет, дорогой друг, — вкрадчиво отозвался я, разозлившись на опекающие нотки в его голосе. Тоже мне, нашлась, наседка! — Не у меня стряслось, а у вас! Как тебе такая новость: сегодня к моему дому явилась группа неравнодушных граждан, недовольных решением суда, с требованием выдать им темную. Им, видишь ли, не терпелось пересудить ее правильно!

— У вас там всё в порядке? — переполошился друг, не иначе, представивший, что с ним сделает Камилла, если из-за его затеи с темной пострадаю я.

— Всё в порядке, никто не пострадал, темную я напоил успокоительным — выпила и спит, — я поспешил его успокоить, пока он не поднял по тревоге и не отправил к моему порогу магический спецназ. — Но, в связи с этим, у меня к тебе несколько вопросов! Скажи, в твоем ведомстве хоть кто-нибудь думает на пару шагов вперед?

— Мал, ради всего святого, прости — журналисты освещают каждый такой процесс в плановом режиме, мы и так уже запретили им оглашать имена поручителей, урезали аккредитацию до самых лояльных изданий — теперь, по крайней мере, они тонны грязи на нас и на освобожденных не льют, но мы не можем еще и требовать не печатать портретов подсудимых! Черт, я попробую как-то это уладить, не хватало еще подобных инцидентов, как будто без того проблем мало…

— И это было только «во-первых», — вкрадчиво перебил я встревоженное бормотание Тома. — А во-вторых — ты кого мне подсунул, урод?!

— Милую девушку, приятную во всех отношениях, — настороженность просто сочилась из трубки вместе с голосом Тома.

— Угу, мечтай. Скажи-ка, сколько собственной крови нужно магу-на-крови, чтобы взломать твои браслеты?

— Их вообще не взломать, — растерялся Томас. Ни на крови, ни как-нибудь иначе — все, накопленное магом-носителем, уйдет на усиление блокирующих плетений.

— О, вон оно что! Тогда как ты объяснишь два продольных пореза от подмышки до нижних ребер, глубиной около двух миллиметров, у одной милой, приятной во всех отношениях темной?!

Сдавленные ругательства, которые Томас прошипел сквозь зубы, пролились бальзамом на мое сердце.

— Я озадачу ребят из отдела разработок, — обреченно пообещал Грин. — Но, Мэтт, не паникуй, ладно'? Она теоретик. Далеко не факт. Что она сумела бы выполнить задуманное. Теория и практика порой существенно расходятся. Да в конце концов — отнюдь не факт, что у нее бы банально хватило духу такое сотворить!

— У нее хватило духу самой себя порезать, — напомнил я другу очевидный факт. — Что возвращает нас к предыдущему вопросу: кого ты мне подсунул?

— Сестричку Дэвида Миллса, — буркнул друг — Выходит, мисс Миллс, в случае нужды, способна постоять за честь семьи и подтвердить ее громкую славу…

— Томас, заткнись. И скажи мне, что мне делать с этой девицей — которой, если ты помнишь, ты обещал быстренько найти другого поручителя.

— Как же я могу тебе что-то сказать, если ты сам велел мне заткнуться?! — изумился этот клоун, который успокоился, как только убедился, что ситуация более-менее под контролем. — Увы мой дорогой нелюдимый друг, ничего я тебе сказать не могу — только посоветую проверять на ночь замки и держать охранную систему активированной, и снова заткнусь! Я постараюсь что-нибудь решить с защитой мисс Миллс, да и с настроем в обществе, — посерьезнев, добавил он. — Ты можешь назвать по именам кого-нибудь из тех, кто к тебе приходил?

Я ломаться не стал, и мстительно перечислил всех, кто мне по ошибке представился.

— Спасибо, что позвонил, — поблагодарил меня Том. Я отмахнулся: — Не за что! — и уже вешая трубку, услышал, как он ворчит: «И ничего я не урод, вон, и Камилла так думает!».

Лиза

День потянулся за днем. Они все были друг на друга немного похожи, оставляя после себя ощущение некого сюрреализма — одна (иногда вдвоем) в огромном доме днем, я чувствовала себя домохозяйкой со стажем. Совместный завтрак, беседы ни о чем и обо всем. Уборка, покупки, готовка, уборка, ремонт. Совместный ужин, насмешливые похвалы моим кулинарным талантам. Наведение порядка, на удивление, всерьез меня увлекло. Этот старый дом был действительно красив, и мне нравилось наблюдать, как проступает эта красота под моими руками. Нравилось, сдирать тряпки с портретов и картин, разглядывать фотографии. Было жалко раритетной мебели, побитой временем, молью и мышами. Последние, кстати, урон хозяйскому имуществу наносить перестали. Об этом, очевидно, позаботилась новая хозяйка дома. Уже на третий день нашего пребывания здесь, ласка вспомнила, что это мы, а не она — вредители и завоеватели, и я, зайдя на кухню, обнаружила коричневую кисточку хвоста, торчащую из разодранного пакета с хлебом. Спустя мгновение оттуда высунулась узкая мордочка с глазами-бусинками. Зверь окинул меня оскорбленным взглядом — ну, и где нормальная еда? — и удалился, еще раз осуждающе глянув на меня из окна. Я опустила руку с полотенцем и пошла доставать из холодильника мясо. Скоро Мэтт вернется, а ужин еще не готов. А то, что после готовки под крыльцом оказалось несколько мелко нарубленных обрезков — так это чистая случайность!