И еще берсерк вдруг сообразил, что его смерть будет совершенно напрасна. Его жена даже пособия от форта не получит. Приказа нападать на Штопочку и Родиона у него не было. Он даже Тиллю не сообщал, что выследил их, страхуя себя от неудачи. Сообщишь – а потом что-то сорвется, и ты окажешься виноват. Просто получил сигнал от оператора, следившего за установленными на бензоколонке камерами, что вот странные какие-то ребята тут шатаются, прикинул, в какую сторону они могут двигаться, и решил, что, если приведет их живыми, это будет отличная возможность показать Тиллю, что тот не ошибся, сделав его командиром четверки. Кто мог знать, что эта психованная носит с собой атакующую закладку?!

Красная точка прицела с плеча Штопочки скользнула к ее глазу. Штопочка раздраженно дернула головой.

«У кого это руки трясутся? Вот баран! Она же взорвет нас всех!» – старший берсерк стал оборачиваться, отыскивая виноватого, и внезапно понял, что точка была от его арбалета.

– Мне надоело! У меня не видит один глаз! – злобно сказала Штопочка. – Считаю до трех! Раз!

И сразу пришла ясность. На счет «раз» командир четверки ослабил нажим на курок, на счет «два» сделал быстрый и плавный шаг назад, попутно подав своим знак отходить. А еще спустя несколько секунд поляна опустела. Родион бесшумно скользнул за берсерками, чтобы убедиться, что они действительно ушли.

Штопочка продолжала тереть ослепленный глаз. Она была даже недовольна, что ей не удалось воспользоваться закладкой.

– Вслед им хотела швырнуть, а ты за ними зачем-то потащился! – злобно сказала она Родиону, когда тот вернулся.

Родион покрутил пальцем у виска. Кустарник у него за спиной затрещал, и на поляне появился один из рядовых берсерков – огромный, плечистый парень, похожий на лешего. У него было доброе лицо и короткий шрам на скуле, как от боксерского рассечения. Свой арбалет он демонстративно держал в отставленной руке, показывая, что можно его не опасаться.

– Здоро́во! – сказал он Родиону.

– И тебе не болеть! – неохотно отозвался Родион. Штопочка, сунувшая руку в рюкзак и доставшая из него шнеппер, перестала взводить его и удивленно покосилась на Родиона.

Плечистый берсерк моргнул. Радостное щенячье выражение сменилось обиженным:

– Ты меня не узнал? Это же я!

Родион ухмыльнулся:

– Отчего же не узнал? Узнал. Я увидел, что ты целишься не в меня, а чуть выше моей головы. Меня это позабавило. «Добренький какой! – подумал я. – Все выстрелят, и он тоже. Но чуток промахнется. С кем не бывает? Вроде как и приказа не нарушил, и в расстреле не участвовал».

Берсерк вспыхнул, потому что Родион сказал правду.

– А что я должен был сделать? Своему командиру болт в спину засадить?! – крикнул он, наседая на Родиона грудью.

– Да плевать мне. Делай что хочешь! – сказал Родион, отталкивая его.

Толчок был несильным, однако свою роль выполнил. Берсерк перестал напирать и грустно уставился в землю. Берсерка звали Алексей Гурьев. Пару лет назад Родион познакомился с ним у вендов.

Изначально Алексей был даже не венд, а миражист. Он представлял себя то гладиатором, то пиратом, то лучником. Часто до того перевоплощался, что по дороге в колледж зарубал всех мощных мужчин и захватывал в плен всех хорошеньких женщин. Мысленно, конечно, зарубал и в воображении, конечно, пленил, потому что боялся опоздать на первую пару. Кураторша у него была строгая, по фамилии Крот. И вообще колледж был библиотечный, и профессия самая мирная: библиотечное дело. Да и плененных женщин куда девать? К бабушке на балкон? Но они будут там стучать в стекло, ругаться с бабушкой, и их придется отпустить.

На втором курсе Алексей ощутил, что с него хватит. Он не собирается всю жизнь заполнять формуляры и готовить для ближайших школ мероприятия на темы «Знакомство с книжкой» и «Наша малая родина». Слишком уж он был силен и громаден для предполагавшейся работы. Однокурсницы косились на него вопросительно, как на медведя, заблудившегося среди зайчиков. И вообще, Алексей не хотел больше быть миражистом! Желал, чтобы все было на самом деле.

И, совершив самый решительный поступок в своей жизни, миражист бросил колледж. Кураторша долго отговаривала его, когда он явился забирать документы. Успев еще на осенний призыв, Алексей отслужил в армии и подался в венды. У вендов он провел около года, пока не убедился, что и тут не его место. Нет, венды были ребята неплохие, но все их ценности вполне можно было исчислить, используя лишь пальцы левой руки. Причем если бы на левой руке у кого-то было всего два пальца, то хватило бы и их. Алексей и в армии не был окружен академиками, но венды и тут били все рекорды.

Среди вендов бывшему миражисту было скучно. К пиву и футболу он был равнодушен. Здесь в нем сразу пробуждался бывший библиотекарь. Бегать же по городу за делмэнами и сокрушать носы боевым магам ему поднадоело, тем более что нередко случалось, что и самих сокрушителей поджаривали заживо. Кулак-то летит быстрее заклинания, это верно, но только в том случае, если жертва не заметит тебя первой. Боевые же маги обычно предпочитают угробить двадцать случайных прохожих, чем ошибиться и подпустить к себе хоть одного венда.

И вот однажды Алексей разговорился с парнем из форта Тилля, которого подстерегал совсем с иной целью. Однако сразу напасть на него у Алексея не получилось. Он долго ходил следом, стараясь, чтобы его не заметили. Когда же они оказались на пустынной улице и Алексей готов был уже к прыжку, парень, до того шедший расслабленно и беспечно, внезапно обернулся, и молодой венд обнаружил, что в лоб ему смотрит дуло маленького арбалета.

Однако стрелять берсерк не стал. Он был по-своему неплохим, и тоже, кстати, из бывших вендов, так что и в Алексее ощутил родственную душу. Они отправились драться на какую-то крышу, но так и не подрались, потому что по дороге у них завязалась беседа, которая завершилась тем, что они проговорили весь вечер и большую часть ночи.

«Все кругом ложь! Все устраиваются как могут. Но жить-то надо! Надо или не надо?» – повторял собеседник Алексея, и хотя мысль была сама по себе скудненькая, возразить Алексею было нечего. Он и сам рассуждал примерно так же. Жить было надо. С одной стороны, конечно, хотелось приносить миру скорее пользу, чем вред, а с другой – желалось и для себя чего-то, чего не могли дать ни венды, ни миражисты. Свои пять копеек счастья. Алексей, как человек в свое время немало прочитавший, давно подозревал, что мир несовершенен. Миром управляют хитрые бездари, главная цель которых – паразитировать на тех, кто не столь изворотлив.

«Мир, – говорил спутник Алексея, с каждым словом хлопая его по спине и как бы вбивая в него свою идею, – изначально разделен на волков и баранов! Волков меньше, баранов больше, а никакой третьей силы, увы, нет, и поэтому лучше быть волком, чем бараном».

Новый друг Алексея был не последним человеком у ведьмарей. Через несколько дней Алексей был представлен одному из сыновей Тилля, затем самому Тиллю. Глава форта берсерков с минуту молча смотрел на него, потом жирная щека его дернулась, а рука шевельнулась, показывая на дверь. Алексей вышел.