на верхнем этаже. Поэтому, когда наступила ночь, и они сделали столько работы, сколько могли за день, охотники собрались, чтобы обсудить своё жильё на следующие несколько дней. Джинкс предложила девочкам переночевать в комнате Слай. Когда Роар начала отвечать, Киран коснулся тыльной стороны её руки.

Он наклонился к ней, прижавшись губами к её волосам, а потом прошептал:

— Останешься со мной?

Она сжала его руку и кивнула в ответ, и он поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться с ней в комнате наедине. Он не знал, откуда берётся такая срочность, за исключением того, что города Бурерождённых всегда вызывали у него тревогу.

В диких землях он чувствовал себя как дома, какими бы опасными они ни были. Было что-то успокаивающее в осознании опасности, которая таилась вокруг тебя, в том, чтобы называть её по имени. Но в этом городе, во всех городах под контролем Бурерождённых, он остро осознавал, что люди могут причинить столько же вреда, сколько и самые свирепые бури.

Они с Роар извинились и покинули команду, но не раньше, чем он заметил ещё один недвусмысленный взгляд между Роар и Джинкс.

Эта срочность поднялась ещё на одну ступеньку. Не помогло и то, что Роар весь день была необычно тихой, и то же самое происходило сейчас, пока они поднимались по лестнице в комнату Кирана. Её брови были нахмуренными, а губы плотно сжаты. Он даже не был уверен, что она обращает внимание на то, куда идёт, её мысли были так явно обращены внутрь.

— Это не обязательно должно стать чем-то большим, чем ты хочешь, — сказал он ей.

Она подняла глаза на него и покачала головой.

— Прости. Что?

— Остаться со мной, — закончил он. — Я не просил этого, потому что хотел… я попросил, потому что хотел, чтобы ты была со мной. Вот и всё. Ни больше, ни меньше.

Роар замедлила шаг в коридоре и повернулась к нему лицом. Она подняла руку и тонким пальцем провела по кожаным ремням амуниции, которую он носил.

— Ты хороший мужчина, Киран Торн.

Он усмехнулся себе под нос. Большинство людей, взглянув на него, назвали бы его неприятностью, опасностью, если уж на то пошло. Он был рад, что она видит его иначе.

— Я мужчина, это правда. И больше, чем что-либо ещё в этом проклятом мире я хочу быть хорошим для тебя.

Крошечным пальчиком она скользнула под один из кожаных ремней и притянула его ближе, медленно, соблазнительно. В то же время она склонила голову набок и посмотрела на него голубыми глазами, которые разбили его сердце и снова собрали его воедино.

— Ты уже хорош для меня.

Она приподнялась на цыпочки и стащила ещё один кусочек его души, поцеловав уголок его губ. Она продолжала это делать, откалывая от него кусочки, о которых он даже не подозревал.

Она повернулась и повела его к двери, протискиваясь внутрь, всё ещё держа палец на ремне. Но как только она вошла в комнату, то резко остановилась, и её рука упала. Киран последовал за ней внутрь, закрыв за собой дверь, и обнаружил, что она стоит на коленях рядом с сумкой с её вещами, крепко прижимая её к груди и глядя на него со слезами на глазах.

— Ты спас мои вещи, — сказала она сквозь слёзы.

— Конечно, я их спас. Когда началась буря, я сразу же пошёл в твою комнату. Тебя там не было, но там оставалась твоя сумка.

Она издала звук, нечто среднее между фырканьем и смехом.

— Я… я так волновалась весь день, что совершенно забыла, что оставила это в своей комнате. Я была бы опустошена, если бы вещи сгорели.

Киран проглотил комок в горле и пробормотал:

— Я был бы опустошён, если бы ты сгорела.

Роар сбросила вещи с колен и поднялась на ноги. Она подошла к нему, обвила его руками и положила голову ему под подбородок. Он снова обнял её, и они долго стояли так. Вместе они напоминали ему какой-то жгут — словно давление, которое каждый из них оказывал на другого, закрывало все их раны.

— Никогда в жизни больше не хочу чувствовать это снова, — произнёс он в её волосы, его голос был хриплым. — Я не хочу представлять себе будущее без тебя.

Роар не ответила, но прижалась лицом ближе к впадинке на его шее. Он подумал, что она может остаться там навсегда, и обнаружил, что не очень возражает против этой идеи. Но со временем она заговорила, прошептав:

— Мне нужно рассказать тебе правду о моём прошлом, о моей жизни до того, как я ушла с тобой.

Он сглотнул, и ему вдруг стало трудно оставаться неподвижным. Ему нужно было ходить, делать что-то руками, делать всё, чтобы оставаться спокойным, несмотря на то, что будет дальше. Но каким-то образом он остался на месте.

— Я собираюсь рассказать тебе всё, — продолжила она. — А завтра мне нужно кое с кем встретиться. Я бы хотела, чтобы ты пошёл со мной, если ты всё ещё захочешь этого, когда я закончу.

Боже, он ненавидел предвкушение неведения, боязнь худшего. Хотя, честно говоря, по существу ему было наплевать на её прошлое. Ему было всё равно, кем она была раньше, и что ей пришлось сделать, чтобы выжить. Его заботило только то, кем они были друг для друга, в будущем.

Она медленно отстранилась и посмотрела ему в глаза.

— Прежде чем я скажу тебе. Ты можешь сделать для меня одну вещь? — спросила она.

— Всё что угодно.

— Мне просто нужен один момент, когда остальной мир не имеет значения. Мне нужен один момент, который касается только нас с тобой. Я хочу… паузу. Мне нужен покой до того, как буря продолжится.

— И как я могу дать тебе это? — спросил Киран.

Она улыбнулась полной улыбкой — не той нервной, которую он наблюдал весь день.

— Это очень просто. Ты поцелуешь меня.

Киран посмотрел в её глаза — ярко-голубые глаза наполнились эмоциями. А затем Киран отступил назад и направился к двери.

— Куда ты идёшь? — голос Роар слегка дрогнул.

Он остановился у двери и оглянулся на неё. Затем он протянул руку и повернул замок.

— Я ставлю мир на паузу.

* * *

У Авроры перехватило дыхание от тёплого взгляда Кирана. Он смотрел на неё как… как мужчина, который любит женщину, и вдруг она почувствовала себя очень взрослой. Когда она покинула Паван, всё, что у неё было, это целая жизнь ожидания — ожидание проявления своей магии,