— Только ты задумываешься, а не лучше ли было бы его не трогать? — угадывает Кларк.

— Да нет. Ну, может быть, отчасти. Не думаю, что доктор Седжер так уж плоха, как говорят.

— Говорят? Кто?

— Джин и... Грейс.

— А...

— Просто... не знаю. Не знаю даже, хотел бы он, что­бы я была здесь? — Фридман горестно усмехается. — Я, в общем-то, не борец, Лени. Не то что ты и... когда меня пинают, я просто прогибаюсь.

— Если бы он захотел, мог бы остаться у Грейс, Джу­лия. А он с тобой.

Фридман с какой-то поспешностью смеется.

— О, нет, я не о том. — Все же слова Кларк ее чу­точку взбодрили.

— В общем, — говорит Кларк, — я, пожалуй, оставлю вас вдвоем, ребята. Зашла просто узнать, как у него дела.

— Я ему передам, — кивает Фридман. — Он будет рад.

— Конечно. О чем речь. — Она нагибается за свои­ми ластами.

— И ты еще заходи, когда он придет в себя. Ему приятно будет. — Помолчав, Джулия отворачивается — лица не видно за каштановыми кудряшками. — Мало кто заходит, знаешь ли. Кроме Грейс. Салико еще не­давно заходил.

Кларк пожимает плечами.

— Рифтеры — не мастера в общении. («Могла бы уже понять», — не добавляет она). Иногда до Джулии

Фридман просто не доходит. Несмотря на свои шрамы и все пережитое, она рифтер только по названию, вро­де как почетный член, принятый в закрытый круг ради мужа.

«Кстати, вопрос, а что здесь делаю я сама?» — осе­няет Кларк.

— Мне кажется, они его иногда слишком серьезно воспринимают, — говорит Фридман.

— Серьезно? — Кларк оглядывается на нее из шлюза. Пузырь почему-то вдруг стал теснее.

— Ну, насчет... корпов. Я слышала, что Салико не совсем здоров, но ты же знаешь Салико.

«Он думает, они с ним что-то сделали...»

— Я бы на этот счет не волновалась, — говорит Кларк. — Правда.

Она улыбается, вздыхая при мысли о своей дипло­матичности.

С практикой утешительная ложь дается слишком легко.

С тех пор как она позволила Кевину себя иметь, про­шло немало времени. Как ни печально, он никогда этого толком не умел. Ему все давалось трудней, чем большин­ству сверстников, а это в общем-то не редкость среди местных придонников. Тот факт, что он выбрал объектом для тренировки такую фригидную суку, как Лени Кларк, не упростил дела. Мужчина, боящийся прикосновений, и женщина с отвращением к любому контакту. Если у них двоих и есть что-то общее, так это терпение.

Она считает, что в долгу перед ним. И кроме того, хо­тела бы задать ему несколько вопросов. Но сегодня он — гранитный член с маленьким мозговым придатком. На фиг предварительные ласки: он врывается в нее с разгона, даже языком не поработав, чтобы восполнить недостаток влаги. Фрикции болезненно натягивают губы — она не­заметно опускает руку и расправляет их. Уолш работает как насос, дыхание со свистом прорывается сквозь зве­риный оскал, на глазах твердые непроницаемые линзы. Они всегда скрывают глаза во время секса — тут верх взяли вкусы Кларк, — но обычно у Уолша так все от­ражается на лице, что этого не скрыть парой пленчатых скорлупок. А в этот раз не так. В этот раз за его на­кладками скрывается нечто непонятное Кларк — нечто, сфокусированное на том месте, которое она занимает в пространстве, а не на ней самой. От его грубых толчков она сползает с матраса и стукается головой о голый ме­талл палубы. Они молча трахаются в застойном воздухе, среди сваленной техники. Кларк не знает, что на него нашло. Впрочем, это приятная перемена, секса, настолько близкого к честному и откровенному насилию, у нее не бывало много лет. Закрыв глаза, она вспоминает Карла Актона.

Впрочем, по окончании она видит синяк на плече не у себя, а у Кевина — венчик порванных капилляров окружает крошечный прокол на сгибе локтя.

— Это что? — Она приникает к ранке губами и водит языком по припухлости.

— А, это... Грейс у всех брала кровь на анализ.

Она вскидывает голову.

— Что?

— Она в этом не специалист. Только со второй по­пытки нашла вену. Ты бы видела Лайджа. Рука — будто на морского ежа напоролся.

— Зачем Грейс брала кровь?

— Ты что, не слышала? Лайдж что-то подхватил. И Салико плохо себя чувствует, а он пару дней назад навещал Джина и Джулию.

— И Грейс думает...

— Чем бы ни наделили его корпы, оно заразно.

Кларк садится. Она полчаса пролежала нагишом на

палубе, но холод ощутила только сейчас.

— Грейс думает, корпы ему что-то подсадили?

— Это Джин так думает. Она проверит.

— Как? У нее же нет медицинской подготовки.

Уолш пожимает плечами:

— Чтобы управляться с медбазой, подготовка не нужна.

— Да она совсем тупая? — Кларк в недоумении мо­тает головой. — Даже если бы на «Атлантиде» хотели нас заразить, они не так глупы, чтобы использовать вирус из стандартного набора.

— Наверно, она думает, что начать следует с простого.

Что же такое у него в голосе?

— Ты ей веришь, — говорит Кларк.

— Ну, не сов...

— Джулия заболела?

— Пока нет.

— «Пока нет», Кевин. Джулия не отходила от Джина с тех пор, как его вытащили. Будь у него зараза, наверняка бы подцепила. А Салико их сколько раз навещал? Один?

— Может, два.

— А Грейс? Я слышала, она постоянно там бывает. Она заболела?

— Она говорит, что принимает меры предос...

— Предосторожности! — фыркает Кларк. — Поща­ди мои уши! Что, на всем хребте у меня одной еще не отказали лобные доли? Не забыл, как в прошлом году Абра подцепил суперсиф? Чарли Гарсиа восемь месяцев не мог избавиться от аскариды в кишках, но я что-то не припомню, чтобы в этом обвиняли корпов. Кевин, люди болеют, даже здесь, внизу Особенно здесь. Каж­дый второй из нас сгниет даже раньше, чем получит шанс отуземиться.

И опять что-то проглядывает за непрозрачным бле­ском линз на глазах Уолша. Что-то не слишком друже­любное.

— Что еще? — вздыхает она.

— Это просто меры предосторожности. Не вижу, ка­кой от них вред.

— Очень большой, если люди сделают выводы, не дожидаясь фактов.

На минуту Уолш замирает. Потом встает на ноги.

— Грейс как раз и пытается получить факты, — го­ворит он, шлепая босыми ногами через отсек. — А по­спешные выводы делаешь ты.

«Ух ты, Кевви! — дивится Кларк. — Никак, у тебя хребет появился?»

Он подхватывает со стула гидрокожу. Сморщенная черная синтетика обнимает его как любовница.