– А что, отец совсем не учил тебя драться?

Я оскорбляюсь:

– Что ты имеешь в виду?

Дело в том, что несколько лет я занимался в секции рукопашного боя и вполне могу постоять за себя в потасовке.

– Ты как-то неуверенно держишь меч, вот что.

Гектор пружинисто поднимается с земли, предлагает:

– Давай покажи мне. А то как-то ты мне в лагере не показался особым бойцом.

Ха, а кто спас его от верной смерти, оглушив Шарля Безнара?

– Ну давай. – Я вспрыгиваю на ноги, принимая боевую стойку, подсмотренную у Мориса.

Выходит полное фиаско. Гектор с непостижимой легкостью трижды обезоруживает меня. Точно так же получается с копьями.

– Ну, допустим, что ты – человек мирных занятий. Если кто не понравится, затравишь мухомором, – с сомнением тянет Гектор, – но бывают в жизни моменты, когда некогда говорить: откройте рот. А потому – на вот.

Рыцарь протягивает мне увесистую дубинку, но и с ней я очень плох. Если для кого и представляю опасность, так в первую очередь для себя. В конце концов я решаю применить хитрый финт и кидаю дубинку в Гектора, тот заученным движением отбивает ее на лету, да так, что чуть не травмирует голову моему скакуну.

Лошади, что флегматично пасутся неподалеку, обмениваются быстрыми взглядами. Выражение морд у этих друзей человека самое ироническое. Разочарован и рыцарь. Фактически, судя по тому, как все время морщится Гектор, у него начали болеть все зубы сразу, даже молочные, что давным-давно выпали. Зато на меня сходит озарение: вот откуда произошел большой теннис, подобным макаром в седой древности люди учились отбивать снаряды пращников и прочих камнеметателей!

Рыцарь кидает мне метательный нож, небрежно тычет в высящийся неподалеку дуб, но и в дерево мне попасть не удается. Ни с первого раза, ни с пятого. Очевидно, нож тупой или не вполне сбалансирован. Гектор хмурится, да и не мудрено: поиски скрытых бойцовских талантов оказываются тщетными.

– Может, ты владеешь луком? А пращой?

Увы и ах, оказывается, я полный неумеха в этих важных для каждого мужчины делах.

– Но хоть что-то ты умеешь?

– Давай попробуем сразиться голыми руками, – предлагаю я.

– Голыми? – изумляется Гектор, некоторое время морщит высокий лоб, пытаясь понять, где же здесь подвох. – Как простые крестьяне? Ну давай!

Что ж, хоть в чем-то мне удается удивить рыцаря, но и он далеко не прост. Двигается быстро, большую часть ударов легко блокирует или уворачивается. Наконец Гектор решает, что с него достаточно, и твердым жестом останавливает бой. Он долго смотрит на меня, кривя губы, наконец решительно качает головой:

– Все это никуда не годится!

– Почему?

– А потому, что глупо драться голыми руками, вот почему! Когда-то первый человек взял в руку палку и камень, тогда он и стал властелином всего мира. Для чего, по-твоему, изобрели оружие?

– Для того, чтобы стать сильнее. – Ответ очевиден.

– Вот именно! Все эти твои штучки голыми руками годятся лишь для одного: вырваться, если ты попал в плен, и побыстрее схватить оружие. Если не сделаешь этого сразу же, ты – труп. Даже ухватив в руку простой булыжник, ты станешь сильнее. Против опытного мечника или копейщика ты с голыми руками не продержишься и пяти секунд.

С этим не поспоришь. Не раз читал в книжках и часто видел в исторических фильмах, что в Средневековье рыцари знали два с половиной удара. Якобы в поединках били друг друга чуть ли не по очереди, вежливо кланяясь и делая книксен после каждого замаха. Ну и чушь! Да с чего наши властители дум решили, что раньше люди были простыми, как валенки? Видели в японских фильмах, как дерутся самураи? А китайские боевики, ну хоть краешком глаза? Что ж тогда эти великолепные воины не завоевали весь мир, а так и остались сидеть на его задворках, как мыши в крупе? Ответ на поверхности: куда бы они ни сунулись, их встречали более искусные в рубке воины, мастера клинка, суровые мужчины с холодными глазами.

Но кто виноват, что в нашем мире холодное оружие больше не в ходу, а мастеров, которые могут научить им владеть по-настоящему, остались считанные единицы? Я не имею в виду потешное спортивное фехтование, когда двое мужчин в балетных обтягивающих трико (или того смешнее – женщин!) с легонькими рапирками долго прыгают на месте друг перед другом, затем кидаются вперед: кто раньше кого коснется. Это фехтование или все-таки пятнашки? Особенно смешно, когда оба промахиваются и пихают друг друга плечиком, пытаясь не упасть и опасаясь коснуться соперника рукой. А ну, припишут неспортивное поведение. Якобы, какой ужас, ты ударил противника!

Да дай этим клоунам настоящее оружие в руки и выстави против реального противника… Впрочем, не их это вина. В нашем мире, с торжеством демократии, феминизма и преувеличенной заботой о собственном здоровье, скоро и из бокса сделают такую же розовую водичку. Кто раньше коснулся противника кулаком, тот и победитель! Интересно, приходило ли хоть раз в голову основателям спортивного фехтования, что это – смешная профанация высокого боевого искусства? В реальной схватке противник всегда успеет ткнуть чем-нибудь острым в ответ, на месте уложив горе-победителя. Чтобы из многовекового опыта всех стран мира по овладению холодным оружием выбрать и усиленно пропагандировать лишь нелепые подпрыгивания и скачки с тоненькими рапирами, это как же надо было ненавидеть фехтование!

– Нет, так не пойдет, – решает наконец рыцарь. – Для начала – возьми.

Он протягивает мне два ножа, дубинку и пращу.

– Будешь тренироваться каждую свободную минуту. Учись кидать ножи и метать камни, а сейчас смотри и запоминай: дубинкой дерутся вот так.

Я внимательно слежу за плавными движениями рыцаря, тот будто танцует, увесистая дубинка легко порхает в мускулистых руках. Когда наступает моя очередь, я стараюсь изо всех сил, но Гектор то и дело хмыкает и морщится, заставляя повторять каждый прием раз за разом, пока не получится правильно. Наконец, громогласно объявив, что отныне я смогу выстоять против вусмерть пьяного пожилого серва, рыцарь разрешает мне немного отдохнуть. Пока я меняю насквозь мокрую рубаху, Гектор дружески хлопает меня по плечу:

– По вечерам и на привалах буду учить тебя драться по-мужски, мечом и копьем, что значит: нападать первому, бить на поражение и никого не жалеть. А уж Господь разберет, прав ты или нет.

В следующие несколько месяцев мы объезжаем с пару десятков баронских замков. Рыцарь не соврал: стоит ему предъявить волшебный перстень, и перед нами распахиваются все ворота. Не всегда нам рады, кое-кто говорит сухо, держится чопорно, отводит глаза в сторону, но везде Гектор произносит зажигательные речи, убеждая восстать против англичан:

– Мы должны спасти Францию и изгнать островитян!

– Англичане сильны и сплочены, – возражают ему.

– Наши великие предки, свободные франки, создали это государство вовсе не для того, чтобы обитатели жалкого клочка суши, что втрое меньше Франции, решали, как нам жить!