— Господин Вербицкий хочет предложить вам пойти на мировую.

— Вот как?

— Именно. Вы заканчиваете против него все свои действия, какими бы они ни были. Взамен вы и гражданка, которую он назвал Бейкой, получите столько средств, сколько захотите.

— Купить нас решили?

— Предложить разумную помощь за разумные действия, не более того. Подумайте сами, к чему может привести ваше противостояние: из народного героя вы можете превратиться в изгоя. Потерять все, что нажили с таким огромным трудом!

Я захохотал, он ответил мне смехом, с каждым мгновением осознавая, что смеюсь над ним.

— Вы, верно, шутите. Передайте господину Вербицкому, что такие, как я, не продаются, — постучал самого себя по виску. — А еще знайте, что этот разговор был записан моим ИИ-ассистентом. И будет обнародован при любом удобном для меня случае.

— Вы не посмеете! — Юрист разве что не взорвался от прилива дикого гнева.

— Да? Тогда попробуйте меня остановить. Знаешь, что делаю прямо сейчас? Давай, посмотри на меня, направь свои маленькие зенки: он же смотрит через тебя, как через видеокамеру. Прямо сейчас я загрузил это видео в сеть. Оно получит распространение сразу же, как только со мной или с дорогими мне людьми случится какой-нибудь неприятный казус.

Мужчина дернулся, но ничего не сделал. Сник, как от пощечины: кажется, начальство велело ему заткнуться и не говорить лишнего.

Я повернулся к доходяге спиной, зашагал своей дорогой. Поднял средний палец тому на прощание: наш разговор на этом был окончен.

Глава 12

Привычный Вербицкому мир начал трещать по швам. Раздутый до ненормальных размеров, он походил на горделивую жабу из басни Крылова. И обязан был лопнуть.

Я рад был стать иглой для этого воздушного шара.

Рушинники стали лишь первой весточкой — снежком, за которым покатится настоящая лавина.

Константа немало помогла: компромат был необходим, но что больше — у нее был доступ к магической родовой печати Вербицких.

Старик рвал и метал — каждый день, включая телевизор, я видел, как менялось его лицо. Самодовольство сошло на нет. Больше седин, больше беспокойства. Вместо уверенности — нервная, чудом державшаяся улыбка.

Срыв был неизбежен.

Мне думалось, что старик возьмется за меня с утроенной силой, а вместо того он будто про меня забыл. Оно и понятно: журналисты с федеральных каналов видели, что глава прайда ослаб, а потому спешили разорвать в клочья. Ната не худшим образом вбрасывала в общую сеть горячие факты из его биографии. И где только находила? Защиту от этого он нашел быстро: перебил ручеек правды огромным потоком лжи.

Но это ударило по финансовым сделкам: вчерашние партнеры, уверенные в слове Вербицкого, теперь засомневались. Не было тех, кто мог на него пожаловаться, а может, их просто душили на корню.

Бейка задумчиво теребила подбородок, велела не радоваться. Старик, может, и не был готов к подобному наплыву, но все что мы делали, — по-прежнему мышиная возня под ногами великана.

Смотрела на меня стеклянными глазами, когда запросил у нее отряд. Нату, Владу, Мицугу — и троицу из нанятых нами бойцов.

— Зачем? — спросила, будто не рассказывал ей о своих планах прежде.

— Вертолетные площадки, — напомнил. Мысль, на которую натолкнула Белка, никак не шла из головы.

— Уймись, Потапов. Что ты жаждешь там отыскать? Доказательства, что вертолет взлетал с одной из этих площадок?

На деле, я и сам не знал. Но интуиция подсказывала не отступать, а я ей верил.

Пригрозил, что в противном случае отправлюсь сам. Командующая долго сверлила меня взглядом; ну не посадит же она меня на цепь, в самом-то деле! А по глазам видел: подумывает о чем-то подобном.

Наконец выдохнула и дала санкцию. Потребовала дать слово, что вернусь живым, обойдусь без лишних жертв. Ярилась.

— Понимаешь, что можешь все испортить? Одним неверным шагом отправить всю работу псу под хвост?

Кивнул — прекрасно понимал. Как и то, что шанса начать все сначала уже не будет. Но всеми фибрами души чувствовал, что это та самая, необходимая нам помощь. Козырь, что следовало отнять у Вербицкого, обратить в свое оружие.

На фоне неудач старика Бейка делала маленькие, робкие шаги в политику.

Новообразовавшаяся партия вызывала сдержанное любопытство, но и только. Аристократы крутили пальцем у виска — вчерашние солдатки лезут в политику! Куда им, зачем и с какими обещаниями?

Бейка же набирала политическую силу: едва отмыв меня от крови рушинников, усадила перед софитами телекамер. Не сразу понял, зачем ей это нужно. Все ясно стало, когда интервью посыпались одни за другими.

Меня кусали злыми, неудобными вопросами, пытаясь поймать на горячем. Проверяли хладнокровие на крепость — сподвижников у Вербицкого оказалось хоть отбавляй. Тусовка, звавшая себя борцами за свободу, стремилась доказать, что я злокозненный варвар. Блоггеры, журналисты, ведущие горячих ток-шоу — у каждого на меня было по тридцать три зуба. Уныло и угрюмо прикапывались к мелочам нанятые психологи.

Я легко и непринужденно отбивал их словесные атаки. Сложно выставить жертвой пропаганды того, кто оказался в центре царенатского общества. Тяжелой артиллерией ударили добытые Бейкой кадры еще недавно томившихся в рабстве людей.

Мы не показали ничего нового, но из первых уст оно звучало страшней, ярче, злее.

Напыщенность слетала с политических деятелей, зачастую вызывая безмолвие. Что ты скажешь человеку, что провел молодость, словно зомби, подпитывая жизненными силами чудовищные энергетические машины? Тому, кто умирал лишь ради того, чтобы на чьей-то кухне работала микроволновка?

В предвзятости их точно не обвинишь…

Вербицкий предвидел, что Бейка будет разыгрывать меня как карту народного героя. Здесь и проявили себя его административные ресурсы.

Продажными шкурами, шакалами скандалисты пробирались к сцене. Трясли невесть откуда взявшимися выдержками: Максим Потапов обвиняется в убийстве! Какой из него народный герой?

Но поднятую мной бурю было уже не остановить. Я жал плечами, говорил, что подобные обвинения в самом деле имеют место быть. Но лишь оказался в неправильное время в ненужном месте. Вербицкий, скрипя зубами, смотрел на предоставленные кадры с камер видеонаблюдения. Не я напал на зачинщиков при защите Инны, а они и с оружием в руках. А после предоставил железобетонное алиби. Уж не знаю, на каком сталелитейном заводе отливала его Кэл — мог разве что похвалить.

Старик беспомощно бесился моему успеху и спускал на тормозах — на него валились все новые и новые проблемы.

Понять, чего боится Бейка, было нетрудно. Образ народного героя нельзя было пачкать, а лишь приукрашать и дальше. Я же хотел вернуться в то русло, к которому успел прикипеть душой и телом. Руки чесались, едва брал «Арес». Иногда по нейросвязи писала Васятка: хитрая орчанка взяла моду слать фотографии своего обнаженного тела на фоне «Зверя Войны» — когда только они успели так сработаться?

Спрашивала: не требуется ли мне, часом, танковая поддержка? Шутила, конечно же, но кто мог в самом деле знать, что вскоре в самом деле станет не смешно?

Уж точно не я…

* * *

Первая вылазка ничего не дала. Как и вторая, и третья…

Скакали по крышам небоскребов, незаметно проникали на заводские территории, осматривали ангарные склады: глухо и пусто.

Нас курировала подключившаяся к делу Фелиция. Диверсионные действия в тылу противника были ей не в новинку: она идеально составляла планы действия, отмечала через парившие в воздухе дроны маршруты патрулирования охраны.

Избегали порчи имущества — ни одна собака не должна была заподозрить, что мы были здесь. Сбивали идущий от нас дух кинологическими спреями. Прятались от роботизированных камер при помощи модуля «Хамелеон».

Но все впустую: единственное, что открывалось нашему взору, так это полные ржавчины стеллажи, пахнущие керосином и маслом детали, великаны старых грузовых вертолетов. Какие-то в полуразобранном состоянии, какие-то на ремонте. Пара машин на ходу, но атаковать с них было нечего. Разве что идти на таран…

Ириска с энтузиазмом, достойным лучшего применения, осматривала каждую деталь. Ей вторила Ната, но ничего особого обеим обнаружить так и не удалось. Ни одна из этих хитрых штуковин не предназначалась для боевых машин.

Семь раз искали тень, восьмой удачный вышел день.

— Здесь! — окликнул привычный мне уже громила, что ходил с нами ворошить осиное гнездо рушинников. Несмотря на туповатый внешний вид оказался смышленым парнем.