У меня всего один вопрос.

– Зачем?

В трубке повисает тишина. И когда я уже собираюсь сбросить вызов, он говорит.

– Через час у меня. Настало время поговорить.

Глава 13

Он сидел за своим столом. Огромный боров с голодным взглядом. Я не видел его лет пять, не меньше. С того самого дня, как едва не загремел за решетку за кражу. Обчистили с пацанами ларек и попались. Малые были, по-глупому залетели. Мать тогда испугалась, ломанулась к дядьке за помощью.

Тот всегда себя вел как последняя скотина. Словно все мы второго или третьего сорта, один он человек. Карасин слишком много позволял себе уже тогда. Вот только я молчал, но сейчас уже давно не пацан и прятать язык в одно место не собираюсь.

– Ну, здравствуй, племянник, – усмехнулся, сделав мне знак проходить. Внутри все вскипело разом, но я понимал, что теперь уйти не могу.

– Здравствуй, дядь Паша. Чем обязан такой доброте? Я так понял, это вы вытянули меня из СИЗО?

Ухмыльнулся.

– Да если бы моя воля, Ваня, сидел бы ты там до посинения. Пока мозги твои на место не встали. Ты вообще соображаешь, что творишь?! Ты понимаешь, что мать чуть до инфаркта не довел?! Здоровый лоб, а мозгов ни х*ра не нажил!

Сжимаю кулаки, стискивая их изо всех сил. Чувствую, что еще пару произнесенных слов этим зажравшимся кабаном и всеку по полной. Хочется спросить: « где ж ты, бл*, был, дядя, когда мы с матерью на ее нищенскую зарплату концы с концами сводили? Когда жрать нечего было, а с работы она только книжки умные волокла вместо бабок. Где же ты был, когда я в четырнадцать стал воровать и темы мутить, чтобы нам вместе с ней жить было проще. Третью дачу, бл*ть, строил и пятую машину покупал»… А теперь он пытается корчить из себя заботливого родственника, переживающего о сестре. Да я ж знаю, что она обратиться к нему никогда не могла. Он порой трубки не брал от бедных родственников. И тот факт, что мать за моей спиной связалась с этим ублюдком, выводил меня из себя.

– Кончай с моралью, дядь Паш. Что нужно, говори и я пошел. Дел много.

Он неспешно поднялся из-за стола, принялся расхаживать передо мной. Время тянет, лишний раз демонстрируя мне, что я ни х*ра не решаю.

– Значит так, я согласился вытянуть тебя только при одном условии. Твоя мать дала слово, что ты выполнишь его. Если нет, больше руки вашей семье не подам, понял меня?

Я начинал выходить из себя.

– К делу ближе…

Посмотрел на меня надменно. Сука, так и зудят руки всадить ему. Представляю, как мать унижалась перед этой свиньей. Он же не упустит момента поставить ее на место, показать, что она – отребье их семьи, а он красавчик писаный.

– Короче так, служить пойдешь. Мозги тебе вставить только армия может. Хоть человеком сделает и всю твою дурь в нужное русло пустит.

Едва не засмеялся.

– Ты прикалываешься, что ли? Какая, на х*р, армия?

– Самая настоящая армия! – саданул кулаком по столу. – Где из таких идиотов, как ты, людей делают! Все понял?! В горячую точку тебя не пошлют. Отслужишь спокойно в части, к дисциплине приучишься. А как выйдешь, работу найдем тебе нормальную.

Понятно все. Поднялся из кресла, бросив ему через плечо.

– На х*й твою помощь и тебя, дядь Паша.

Когда выходил из кабинета, в спину полетел его крик:

– Так матери и передам! Только повестка уже дома, деваться некуда, Ваня. Либо тюрьма, либо берцы.

Выскочил из здания. Нервно закурил, пытаясь хоть на толику унять бушующую внутри злость. Черт возьми, так подставить! Два года жизни коту под хвост. Как он себе это, бл*ть, представляет?! Бросить дела, своих парней, бросить все и пойти плац топтать? Да ну на х*р. Просто на х*р.

* * *

Три месяца спустя

Я никак не могла перестать трогать его. Обнимала, утыкалась носом в его грудь, шею, вдыхала запах, желая накопить его как можно больше, с запасом. Словно потом смогу брать из закромов и наслаждаться им. Впереди ждали сложные холодные дни.

Было безумно страшно оставаться без него. Два года – целая вечность, но я даже намеком не показала своей боли. Быть, как он – сильной, решительной. Вот, что я должна была делать.

Чиж долгое время искал выход. Он понимал, что если уйдет на два года, весь его бизнес может пойти прахом. Ване придется оставить все на кого-то из парней. Сейчас в городе передел, сложно удержать старые позиции, не говоря уже о захвате новых горизонтов. Все эти три месяца Ваня был напряженным. Часто отлучался по делам. Он никогда не рассказывал мне о подробностях, не желая тревожить или расстраивать. Но я понимала, что сердце его не на месте.

Он старался подготовить для меня подушку безопасности. Он замыкал все на мне. Квартира, счет в банке. Ваня сделал так, чтобы все эти два года я не знала проблем.

С матерью у них окончательно разладились отношения. После того разговора с дядей-военкомом Ваня был очень зол. Они просто не оставили ему выбора. Уже к обеду нам принесли повестку. Прятаться и бежать он бы никогда не стал, а откупиться от принципиального и властного родственника можно было только кровью. Поэтому выбора у нас не оказалось.

Мы стояли на балконе его квартиры. Полный дом гостей. Вчера весь день готовили с Катюхой праздничный стол. Парни кричат громкие тосты, пьют и веселятся, только мы с Ваней трезвые, как стеклышко. Только в глубинах наших глаз боль и тоска.

Прошедшие три месяца были полны счастья. Горячие ночи, разлука днем всего на несколько часов и все время вместе. Мы отдавались друг другу с таким рвением, мы врастали друг в друга, мы дышали друг другом. Знали ведь, что впереди неизвестность. И словно стремились сделать эти дни ярче, более запоминающимися.

И вот он настал, тот день. До его отъезда осталось всего несколько часов. Впереди два года разлуки и неизвестности. Я не знаю, как я буду жить без него, не знаю, что будет уже завтра. Но я уверена в одном: мое сердце с ним. И сколько бы дней не длилась наша разлука, я дождусь его.

Ванины губы касаются моего виска. Я поднимаю голову, все это время покоящуюся на его груди. Чиж смотрит мне в