— Тогда, как всегда, на связи, Ярослав. Береги себя и удачи в новом деле! — Градов сунул руку под лавку и нажал скрытую от посторонних глаз кнопку.

Пространство вокруг дрогнуло и начало сокращаться. Как маленькие пиксели, так и здоровые квадраты реальности начали заваливаться назад и исчезать в никуда, образуя вместо себя аккуратные чёрные провалы. Разрушался небосвод, словно карточный домик, сверху-вниз складывался Дворец Советов со статуей Ленина, пропадала на горизонте многоэтажная Москва. Фонтаны и лавочки на резкой скорости вламывались в землю, сама площадь швырялась распадающейся по швам плиткой и сокращалась по направлению к Градову и Коломину. Дрогнул и погас солнечный свет, и пространство полностью выключилось. Момент, и включилось уже освещение искусственное. От Площади Дворца Советов осталась лишь лавочка, окружённая со всех сторон сетчатым стеклянным параллелепипедом, занимавшим большую комнату. Оказалось, что Градов и Коломин находились не у здания парламента, а в виртуальной реальности НИИ нейропсихомеханики и анализа времени на Бауманской улице. Она запускалась при помощи прибора, внешне имитирующим ту самую лавку, и предлагала несколько панорам на выбор — от Площади Дворца Советов до безымянного таёжного водопада близ Уральских гор. Стеклянный параллелепипед, он же проект «Завеса», исключал любую возможность прослушки или постороннего наблюдения — в нём обычно обсуждались важнейшие вещи с грифом «совершенно секретно».

Помахав на прощание профессору, Ярослав вышел из кабинета «П-1» и по длинному институтскому коридору направился к лифту, чтобы вновь сесть в «Метеор».

***

Министерство внутренних дел СССР и Министерство юстиции СССР располагались в большом комплексе правительственных зданий на Житной улице близ станции метро Октябрьская, на пересечении Садового кольца, Ленинского проспекта и улицы Димитрова. Отдельное здание Экспериментального отдела располагалось подальше от посторонних глаз в глубине охраняемой территории. Его основанием служил старый пятиэтажный дом из красного кирпича, на котором, в свою очередь, было надстроено современное многоэтажное управление. Длинные антенны на обоих зданиях могли транслировать необходимые сообщения по всему Советскому Союзу. Многометровый забор и укрепленные по последнему слову техники контрольно-пропускные пункты не оставляли шансов проникнуть постороннему.

Дежурный, завидев ЗИС-113Л, убрал противотаранные балларды, открыл автоматические ворота и помахал въезжающему Коломину. Ярослав откликнулся тем же жестом и направил аэрокар к родному отделу. После этого путь наружу быстро заблокировался.

— Идентификация… — мрачно проворчала защитная система, при въезде сканируя «Метеор» фиолетовыми лучами. Десятки камер, словно птицы на деревьях, также любопытно уставились на молодого оперативника.

Ярослав включил крышу на «Метеоре» и решил оставить машину на улице: с подземной парковки было бы дольше подниматься наверх. Наверняка сейчас в бюро Боров особо не задержит, а прикажет выдвигаться на одно из мест преступлений Красного тряпочника. Коломин приложил карту-идентификатор личности к считывателю, мощная дверь с непрозрачным снаружи стеклом раскрылась. В тамбуре на капитана уставилась здоровая камера «Глаз-117» производства НПО[3] «След», за ней виднелась ещё одна железная дверь.

— Идентификация, — потребовала автономная защитная система.

— Капитан Коломин, Экспериментальный отдел, — представился Ярослав.

Сетка фиолетовых лазеров сначала легла на тело, а затем более прицельно — на лицо вошедшего. Удовлетворённо пискнул датчик, заскрипел невидимый механизм.

— Идентификация. Успешна. С возращением. Товарищ капитан, — проскрипел бесполый механический голос, и вторая дверь тихонько отворилась.

Коломин попал внутрь, кивнул очередному постовому за пуленепробиваемым стеклом, вновь приложил карточку к считывателю и прошёл через турникет высотой в человеческий рост. В полутёмном, относительно просторном холле его ждало несколько лифтов на выбор. Рядом с лифтами висели доска объявлений и стенд «Ими гордиться милиция», где, в том числе, висела чёрно-белая фотография Ярослава. На противоположном конце холла размещался менее «хороший» стенд с названием «Их разыскивает милиция». Двое сотрудников о чём-то тихо разговаривали при входе на лестницу. Когда вакуумный подъёмник спустился, капитан вошёл в него и устремился на предпоследний этаж.

Нижняя четверть коридора была окрашена в белый цвет, остальные три четверти — в голубой. В других местах часто предпочитали светло-зелёный. И так происходило на многих советских предприятиях: заводах, фабриках, больницах, детских садах, школах, ЖКХ, отделениях милиции и т. д. Вряд ли кто-то вспомнит, кто именно выбрал такое соотношение и такие цвета, но всё непременно бы объяснилось экономичностью и практичностью. Быстро пройдя по коридору, Коломин, постучавшись, зашёл в родной кабинет.

Из магнитофона «Электроника», стоящего в центре помещения, негромко звучал Виктор Цой:

Я сижу и смотрю в чужое небо из чужого окна

И не вижу ни одной знакомой звезды.

Я ходил по всем дорогам и туда, и сюда,

Обернулся — и не смог разглядеть следы.

Но если есть в кармане пачка сигарет,

Значит все не так уж плохо на сегодняшний день.

И билет на самолет с серебристым крылом,

Что, взлетая, оставляет земле лишь тень[4].

— Да. Да… Нет! Да. — Боров оказался с кем-то не совсем многословным. Он положил трубку и, завидев Ярослава, кивнул ему: — Явился-таки? Не опоздал, капитан. Давай вперёд: работа не волк, в лес не убежит.

— Здравия желаю, товарищ полковник. — Коломин направился к своему столу. Тот был достаточно старым, но собирался из очень прочного дерева. Инстинктивно и, скорее, из формальности проверил все свои ящики.

Из-за непрозрачной стеклянной перегородки появилась Таня Соколова, помощник следователя и младший лейтенант. Симпатичная, застенчивая, порой робкая девушка с русыми волосами, недавняя выпускница Академии МВД. Тем не менее в Экспериментальном отделе она успела освоиться быстро, успешно применяя полученные во время учёбы навыки на практике — как при работе в команде, так и при поимке преступников.

— Товарищ капитан, я отсортировала все предполагаемые дела Красного тряпочника по дате совершения преступления. — Таня кивнула на здоровую кипу на столе Ярослава. — Если что, спрашивайте.

— Спасибо, Тань! — поблагодарил Коломин. Обратился к начальнику: — На сегодняшний день никакой новой информации по убийце не поступало?

— М-м, полный ноль. Потенциальный «висяк». — Боров оставался пессимистичным. — Но не для твоего агрегата.

Ярослав взялся за первую папку, затем ознакомился с остальными делами.

— Хох, Антон Владимирович, вы не сказали, что жертвой Тряпочника пал Семиструнный-Проталин Эрнест Кириллович, — удивился Коломин. — Что-то в последнее время я не успевал следить за новостями, это небось до сих пор остаётся в первых рядах СМП?

— Да-да-да, вся страна горюет по великому деятелю культуры и искусства, режиссёру театра и кино, педагогу, искусствоведу, коллекционеру, бла-бла-бла, — за годы работы Боровиков успел выработать достаточный объём равнодушия. Заворчал: — Товарищу министру звонил лично министр культуры, просил немедленно расследовать это вопиющее преступление. А мы тут как будто феи с волшебными палочками. Когда этот Красный тряпочник простых граждан резал, так всем было наплевать. А как грохнули этого нарцисса и самодура Семиструнного, так сразу