ТРИДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ

я потрясен

попробую угадать

это президент, премьер и терминатор

ха ха ха ха ха ха

нет на самом деле все гораздо проще

никакой политики уверяю тебя

кто заказчик?

неуместный вопрос

имена целей

дело будет нелегкое уверяю тебя

И М Е Н А

человек по кличке Принц

женщина по имени Вероника Ферреро

третий Хайме фамилия неизвестна он угнал вместе с ними аэробус два года назад

стало быть заказчик авиакомпания. спасибо

не за что

ха ха

я должен подумать

думай сейчас

у тебя нет времени

завалишь всех троих получишь деньги

проценты взимаю как условились

задаток?

по пять миллионов за каждого

заказчик хочет чтобы все было сделано как можно скорее

я не волшебник

если он хочет чуда пусть обратится к Гарри Поттеру

это идея

ха ха

что известно о местонахождении целей?

ничего определенного

Хайме прячется где-то в Европе, наверняка под чужим именем

Вероника Ферреро не покидала Францию

Принц сбежал при перевозке из одной тюрьмы в другую

сейчас он может быть где угодно

остальные так себе. этот крепкий орешек

сумеешь его сделать?

переводи задаток

задаток только под первого

как только станет известно что ему можно посылать венки получаешь следующий в таком же размере

по выполнении задания получаешь все

жду перевод

передай заказчику чтобы не беспокоился

все будет выполнено

что мне в тебе нравится так это то что ты деловой человек

деньги будут сегодня вечером

отбой

пока и удачи

конец сессии

Мерзавцем стать не так-то просто, особенно мерзавцем искусным. Одного желания тут мало, нужны еще и способности, а ими, слава богу, не всякий наделен.

Эмиль Габорио. Преступление в Орсивале, VII

Я никогда не думала, что у человека от страха могут вырасти крылья.

Теперь я точно знаю, что это именно так, и даже могу назвать вам место, где они появляются: на пятках. Когда славная старушка начала бить этого подонка, который пытался застрелить меня, сумкой по голове, я подхватила его пушку, чтобы он не смог снова ею воспользоваться, свои покупки и ринулась прочь из магазина. Я пробежала несколько кварталов и остановилась отдышаться только у реки. Зеленоокая Сена смотрела на меня, а я смотрела на нее, жадно ловя воздух ртом. Прохожие не обращали на меня внимания, и это успокаивало.

Кем он был? Вряд ли я когда-нибудь узнаю ответ на этот вопрос, но в одном я абсолютно убеждена: он не принадлежал к числу доброжелателей Вероники Ферреро. Так что же — мне никогда не освободиться от наследства, которое мне оставила эта дрянь?

И тут я ощущаю прилив здоровой злости — той, которая воодушевляет и заставляет ощущать себя так, словно тебе по силам своротить горы. Ну уж нет! Я ни за что не сдамся, потому что это было бы слишком просто и, главное, устраивало бы ту, которая подставила меня. Я изменю прическу, покрашу волосы, надену очки, но я избавлюсь от этого треклятого сходства, черт побери!

Надо только сделать это как можно скорее, потому что, судя по всему, на меня открылась охота. Если рассуждать логически, меня могут убить в любой момент, но именно это меня категорически не устраивает. Я не очень верю в жизнь после… ну да, после ее окончания. Я понимаю, это удобный предлог, чтобы смиренно прозябать на земле в ожидании того, что кто-то где-то на небе все расставит по местам, но смерть сама по себе выглядит слишком малообнадеживающе, чтобы делать какие-то оптимистические выводы о том, что за ней последует. Во всяком случае, в данный момент я собираюсь именно жить, и нет такого человека на свете, который мог бы заставить меня переменить мнение.

Я дошла до сада Тюильри и там, устроившись на стульчике, выпила сок, весь пакет. Пистолет уже давно перекочевал в карман моей куртки. Теперь я вооружена и довольно опасна. Единственное, чего я боюсь, — что приступ дурноты скрутит меня в неподходящий момент, но я стараюсь не думать об этом. Главное для меня теперь — изменить внешность, после чего я отправлюсь в посольство и все им расскажу.

Беда в том, что мне совершенно не к кому обратиться. Вот если бы у меня был в Париже хоть один знакомый, к которому я могла бы заглянуть на минутку, перекрасить волосы и…

Стоп. Да ведь у меня есть такой знакомый, и это не кто иной, как Ксавье!

И тут во мне, как всегда в самый неподходящий момент, пробуждается голос совести. Он бубнит, что Ксавье слишком молод, он наивный, он доверчивый, но я не имею права втягивать его во все это, ведь это пособничество… да кому пособничество, в конце концов? Ведь я не Вероника Ферреро, я не террористка, я просто очень несчастная женщина (и тоже молодая, замечу), которая попала в беду. Парень будет вне себя от счастья, что я обратилась к нему. И потом, он сам дал мне свой адрес… Я отлично помню его.

«Загнуться от собственной щепетильности, — издевательски хихикает инстинкт самосохранения, — ой, умора! Кому вы будете нужны, сокровище мое, с вашей щепетильностью вместе, если вас пристрелят!»

Я вытащила из сумки карту Парижа, где, как и на всех парижских картах, имелась также схема метро и связанных с ним электричек. Белые статуи грелись в солнечном свете, а по дорожке важно ходила какая-то птица, похожая на голубя, но раза в полтора крупнее его.

Я подумала, что этому саду все-таки не хватает сказочного замка и что дворец Тюильри, сожженный коммунарами сто с лишним лет назад, до сих пор незримо присутствует здесь, словно он не исчез навеки, а просто ушел прогуляться в иное измерение. Будь дворец прямо напротив изогнутого подковой Лувра, где он и стоял раньше, все окружающее пространство смотрелось бы совсем иначе.

«Ну, хватит предаваться мечтам, — сказала я себе. — Пора действовать».

Я поднялась, закинула на плечо свою сумку и двинулась к метро.

Сначала метро, говорил Ксавье, потом автобус. Собственно Париж, раскинувшийся в кольце бульваров, которые носят имена наполеоновских маршалов, не так уж велик, но за этим кольцом начинаются настоящие джунгли. Короче говоря, мне потребовалось почти два часа, чтобы добраться до дома Ксавье. К тому же я пропустила нужную остановку автобуса и мне пришлось проделать часть пути пешком.