class="p1">Дышать становилось всё трудней и трудней, сердце запрыгало в бешеном ритме. Мой мозг не мог остановиться, разогнав мысль о моём заточении до абсурда. Я сидел и думал: "Господи, я на шесть метров вниз в земле, без возможности выбраться. А что, если про меня забудут, перестанут носить еду и воду? Я начну медленно умирать от голода и жажды, да ещё где! Я на чужой планете, заперт в этом мире, где нет ни одной души, которая бы знала меня. Я в клетке космического масштаба!"

Последние умозаключения уже перескакивали одно с другого, порой не имея никакой связи. Я размотал себя до самой настоящей панической атаки. И вдруг внутри всё стало гореть, адская боль проливалась из груди, расходясь до кончиков пальцев. Я стал закипать в прямом смысле слова.

Ярка гудящая вспышка озарила белым сиянием моё подземелье, мощные мега ватные молнии электрического тока подняли меня вверх и вырвались из моей груди. Вся энергия мысли выходила из меня в разные стороны, медленно и мучительно убивая. Я не мог с этим совладать, как будто что-то извне разрушало меня. Я не могу сделать вдох, не могу сделать выдох, я скован параличом, ещё несколько секунд и потеряю сознание… а может вообще умру.

В глазах потемнело… Гулкий нарастающий шум какой-то толпы постепенно приводил меня в чувство. Знакомый голос что-то кричал мне в ухо. Чей это голос? Мужской, низкий с чуть приятной хрипотцой, но очень глубокий и громкий. Я точно знаю кто это! Надо открыть глаза, как же гудит голова, особенно челюсть.

- Лёшка! Лёшка! Давай, приходи в себя скорей! Ты слишком много семенишь, понимаешь?

С трудом разодрав глаза, я увидел перед собой Михаила Фёдоровича, моего тренера по боксу в юношестве. Он навис надо мной своим грузным, но спортивно сложенным телом, даже в свои 50+ у него не было ни намёка на лишний вес. В раздевалке поговаривали, что он до сих пор спаррингуется, но не на боксёрском ринге, а где-то по вечерам в подпольных боях без правил участвует, мол один из топовых бойцов. Правда это или нет, я так и не узнал, но мужик он был строгий, мощный, но при этом добрый и понимающий. Он всегда мог найти подходящие слова для любого из нас, причём это касалось не только спортивных моментов, но и по жизни. Все пацаны часто ходили к нему за советом, а порой и за реальной помощью.

Был у нас один парнишка, мой ровесник, звали Тимур, рос в неблагополучной семье, отец был боевым офицером, погиб на очередном задании, когда мальчишке было пять. Мать сначала держалась, ей помогали её родители, а потом через несколько лет и их не стало. И видимо психика не выдержала, появился алкоголь, частые сомнительные малознакомые гости в квартире, тогда-то Тимур и пришёл к нам в секцию, ему уже было 12. Мы все занимались у Михаила Фёдоровича по 4-5 лет, а тут новенький. Но тренер взял его, не смотря на возраст. У него было какое-то чутьё, он понимал, что если сейчас под своё крыло не заберёт пацана, то тот пропадёт. И не прогадал.

Первое время Тимуру было трудно с нами, постоянные подколки, издёвки, явное непринятие в коллектив. Но он терпел, а самое главное становился сильнее, уже через год он был наравне с нами, многих в спаррингах уже отправлял в нокдаун. Ну, кроме меня и Пашки, конечно, всё-таки до нас ему было не достать. Но в первую тройку он вошёл, за что получил почёт и уважение ото всех. В общем мы сдружились.

Тренировки были каждый день, пропускать их было нельзя ни в коем случае, умри, но приди. Кто не следовал этому правилу вылетал из секции. И вот как-то раз Тимур пропустил две тренировки подряд, на звонки и сообщения не отвечал. Мы, конечно, уже парни не маленькие, всем по 15-16 лет, уже начали появляться девочки, тусовки и всё такое, но всё же, главное правило никто не нарушал. Поэтому, когда Тимур пропал, Михаил Фёдорович на третий день отменил занятие и велел прийти в зал только мне и Пашке.

- Значит так, молодчики. Вы все знаете, как всё у Тимура дома, верно? - мы только молча кивнули на вопрос Михаила Фёдоровича, мы все друг о друге всё знали, но такие вещи старались не обсуждать, - Отлично. Тогда долго объяснять не придётся. Мне мои хорошие друзья рассказали, что к маме Тимура стал захаживать один неблагонадёжный товарищ, бывший одноклассник её, вроде недавно вышел из мест не столь отдалённых. К Тимуру я оба дня заходил домой, мать открывала, говорит заболел, но поговорить с ним не разрешила. Звуки музыки и мужских голосов заставили меня сделать вывод, что, так называемая, «болезнь» у Тимура может быть очень серьёзной, и ему нужна наша помощь. Всё понятно?

- Конечно понятно! Эти суки его избили, наверное, пойдёмте мы нахерачим их, Михаил Фёдорович! - начал задираться Пашка.

- Не выражайся! - строго рявкнул тренер, - Паш, вот я всегда тебе говорил, и сейчас скажу, включай голову! - Михаил Фёдорович легонько толкнул пальцем его в лоб, - Вы хоть и мощные ребята, но пока воевать вам рановато. Да и я не собираюсь. Просто поговорю, настоятельно попрошу Марью Николаевну проведать Тимура, заодно пообщаюсь со всеми, кто опекает его на время болезни. От вас мне нужно только одно, вы стоите и ждёте меня у подъезда, если в течении 15 минут я не напишу, то вы звоните в полицию, говорите, что в квартире такой-то происходит причинение тяжкого вреда здоровью, отходите метров на 20-30 от входа, и ждёте, постоянно посматривая и запоминая кто входит и выходит из подъезда. И всё! Андестент ми?

- Эх, андестент конечно, но может Пашка прав, мало ли чего, мы помогли бы? - поинтересовался я.

- Успеете еще кулаки об хулиганьи морды почесать, но пока на вас важная, пусть и простая задача. Всё пойдём. Надо скорей разобраться с этим всем.

Тимур жил от спортзала дальше всех, пешком идти нужно было минут 30, но на старом красном фольксвагене Михаила Фёдоровича мы доехали быстро. Это был обычный двор из старых серых девятиэтажек. Вечерело, дождливая осенняя погода, поэтому в округе никого не было.

Подойдя вместе с нами к подъезду, Михаил Фёдорович ещё раз нас проинструктировал и вошёл внутрь.

Прошло минуты две, как Пашка стал ёрзать, ходить туда-сюда и причитать:

- Говорю тебе идти наверх надо!