языка, рифмы. Поэт начинает писать на новом языке, отражающем витавшее в различных слоях общества желание уйти в «бомонд» и «иностраны». В поэзах этих лет встречаются экзотические и иностранные слова, варваризмы, газетные клише, разговорные выражения и окказионализмы, но поэт по-своему целен в этой разноголосице. Она окрашивает его речь пёстрыми красками, свойственными жителям больших городов. Пожалуй, ни один поэт так ярко не отразил диссонансы языка в предгрозье Первой мировой войны. Этот «загадочный диалект», на котором начинает писать Игорь Северянин, критики начнут обсуждать на все лады с выходом «Громокипящего кубка».

«Поэту с открытой душой...»

Одним из тех, кто впервые приветствовал поэзию Северянина, был Александр Блок. Ещё 3 апреля 1910 года на похоронах своего любимого художника Михаила Врубеля на Новодевичьем кладбище в Петербурге, где присутствовали Владимир Беклемишев, Валентин Серов, Александр и Леонтий Бенуа, Николай Рерих, Борис Кустодиев, Василий Матэ, Сергей Дягилев, Лев Бакст, Кузьма Петров-Водкин, Михаил Добужинский, Игорь Северянин услышал единственную произнесённую над могилой речь Александра Блока. Особенно его поразило блоковское определение гениальности: «...гениален только тот, кому удалось расслышать сквозь... <...> ветер целую фразу...»

В автобиографической поэме «Падучая стремнина» Игоря Северянина (часть вторая) есть такие строки:

Ах, незабвенны Александра Блока Слова над свежей Врубеля могилой: «Лишь истый гений может в шуме ветра Расслышать фразу, полную значенья».

Слова из речи Блока на похоронах Врубеля поэт перефразировал в дарственной надписи Блоку на своей брошюре «Ручьи в лилиях».

«Александру Александровичу Блоку:

Поэт! Я слышал Вас на похоронах Врубеля. Незабвенна фраза

Ваша о гении, понимающем слова ветра. Пришлите лишь

Ваши книги: я должен познать их.

Игорь-Северянин.

1911— XII, 3. СПб.».

В библиотеке Блока сохранилось ещё две книги, подаренные ему Северяниным: «Очам твоей души» с дарственной надписью «Александру Блоку — автор. 912» и исправлением опечаток автором и «Эпилог. “Эго-футуризм”» — «Александру Блоку — с сочувствием и уважением. 1912». В экземпляре «Очам твоей души» имеется также помета Блока: в 13-й строке подчеркнут глагол, произведённый от слова «заденеть»: начаться дню — «заденела [комната]» (ИРЛИ. Библиотека Блока). В экземпляре из коллекции Моисея Лесмана (Музей Анны Ахматовой, Санкт-Петербург) рукой Блока красным карандашом подчёркнуты окказионализмы «утрела», «заденела», «майно». Так, у Северянина в начале «Фантазии восхода», написанной в 1911 году, строка: «Утреет. В предутреннем лепете...» («Громокипящий кубок»).

Спустя год Блок использует понравившееся ему слово в первой строке своего стихотворения «Седое утро» (1913): «Утреет. С богом! По домам!»

Северянин не раз упоминал поэта, которого любил и почитал, в своих стихах. В стихотворении «В блёсткой тьме» (1913), обращаясь к «великосветским олухам», восклицал: «Во времена Северянина / Следует знать, что за Пушкиным были и Блок, и Бальмонт». Эпиграфом к стихотворению «Моя Россия» возьмёт строки «России» Блока (1908): «И вязнут спицы расписные / В расхлябанные колеи...»

Блок, в свою очередь, в декабре 1911 года прислал Северянину сборник «Ночные часы» с надписью:

«Игорю Северянину — поэту с открытой душой.

Александр Блок».

Северянинские Лауры навеяны образом блоковской Незнакомки. Показателен курьёзный случай, отмеченный Блоком в своих Записных книжках (1916, 8 июня): «В экземпляр “Стихов о Прекрасной Даме”, который я подарил Княжнину, вплетён, вместо моего 12-го листа, 12-й лист Игоря Северянина». Вероятно, речь шла об одновременном издании у Викентия Пашуканиса в «Мусагете» дополнительного тиража книг Блока и «Собрания поэз» Северянина: в типографии могли сброшюровать ошибочно печатные листы.

Оценивая футуристов как явление более крупное, чем акмеизм, Блок отмечал, что «футуристы прежде всего дали уже Игоря-Северянина. Подозреваю, что значителен Хлебников. Е. Гуро достойна внимания. У Бурлюка есть кулак. Это — более земное и живое, чем акмеизм». И в этот же день: «Иду на Английскую набережную, 12. Там сначала пел граммофон — Варя Панина и Шаляпин — божественная Варя Панина... Потом говорили о футуристах, об Игоре-Северянине и об издании моих книг с осени и о том, что не стоит ехать читать “Розу и Крест” Станиславскому, он сам скоро приедет сюда». Запись 20 апреля 1913 года: «Позвонил Городецкий. <...> Вчера, говорит, в “цехе” говорили об И. Северянине и обо мне». Не случайно статья Ларисы Рейснер о Северянине и Маяковском носила название «Через Ал. Блока к Северянину и Маяковскому» («Рудин», 1916, №7).

В том же году Блок хотел написать статью «Игорь Северянин и капитан Лебядкин» и говорил однажды по этому поводу своему собеседнику: «Ведь стихи капитана Лебядкина очень хорошие». Это намерение Блока не осуществилось, но «материалы для статьи об Игоре Северянине» упомянуты в «Списке моих работ» за 1913 год. Позже Блок сочувственно упоминал о Северянине в статьях «Русские денди» (1918, 2 мая) и «Без божества, без вдохновенья. (Цех акмеистов)» (1921, апрель).

Игорь Северянин откликнулся на смерть Блока стихами. Позже, в 1925 году, написал «медальон» «Блок», который завершил словами:

У рая слышен лёгкий хруст шагов: Подходит Блок. С ним — от его стихов Лучащаяся — странничья котомка...

Глава четвёртая

ЭГОФУТУРИЗМ

«Юных лириков учитель...»