— Ванну?

Бриони внезапно поняла: огромное прямоугольное углубление в центре комнаты, о назначении которого она не догадалась, это ванна! Размерами она значительно превосходила исполинскую кровать принцессы в королевской резиденции.

— Прямо здесь? — глупо уточнила девушка.

Женщина почувствовала, что сопротивление гостьи сломлено, и стащила с нее насквозь промокшую одежду. При виде бледной, покрытой пупырышками кожи Бриони она вновь оживленно заворковала, и в голосе ее послышались недоумение и жалость, а не восхищение. Бриони подвели к краю ванны, куда надо было спускаться по ступенькам. Удивление принцессы возросло, когда она увидела, что некоторые женщины тоже разоблачились и явно собираются купаться вместе с ней. Только теперь она поняла, до чего же эта ванна велика.

Опустившись в горячую воду, Бриони поначалу едва не потеряла сознание, а потом так разомлела, что ее начало клонить в сон. Женщины, хихикая и переговариваясь, принялись намыливать и тереть ее. Если бы принцессу мыли Роза и Мойна — фрейлины, служившие ей много лет, — она сочла бы такое обращение бесцеремонным, но тут ей оставалось лишь подчиниться. Ее обволакивало благодатное тепло, в воздухе носился аромат цветочных масел, и Бриони казалось, что она покачивается на легком летнем облаке.

Когда она вышла из ванны, женщины надели на нее просторное белое платье вроде тех, что носили они сами, и отвели в другую комнату. В центре этой комнаты горела жаровня, а на полу лежало множество подушек. Помещение освещалось огромным количеством свечей, и их пламя слегка колебалось, когда женщины расхаживали по комнате, разговаривая вполголоса, тихо смеясь и даже напевая.

«Быть может, я умерла и попала в иной мир? — пронеслось у Бриони в голове. — Быть может, я вознеслась на небеса, в чертоги милостивой Зории?»

Женщины помогли ей удобно устроиться на подушках, а старшая подала ужин. Другие при этом благоговейно перешептывались, словно Бриони оказала им великую честь, согласившись отведать еды в их доме. На блюде лежали диковинные фрукты, каких принцесса никогда раньше не видела, и куски жареной птицы. Бриони неожиданно вспомнила хозяйку убогого домишки в Кайнмаркете, окруженную выводком цыплят и детей. Бедная женщина и не представляет, что на свете есть вот такие места.

Фрукты оказались превосходными, птица, приправленная какими-то пряностями, буквально таяла во рту. Не будь принцесса такой усталой, угощение заставило бы ее взбодриться, но сейчас она еще сильнее захотела спать. Покончив с едой, она с наслаждением откинулась на мягкие подушки. Самая молодая женщина унесла прочь блюдо и бокал, из которого Бриони пила разбавленное водой вино. Старшая женщина опустилась на подушки рядом с гостьей.

— Благодарю вас, — пробормотала Бриони, чувствуя, что словами не выразить всей меры ее признательности.

— Ты устала. Забудься сном.

Женщина сделала знак рукой, и ее товарки тут же принесли одеяло, чтобы заботливо укрыть лежавшую на подушках Бриони.

— Но… но где я? Как называется это место?

— Хада в доме Эффира дан-Мозана. Моего… того, кто заботится обо всех нас.

— Вашего мужа?

— Да. Моего обожаемого супруга.

Женщина улыбнулась, и Бриони заметила у нее несколько золотых зубов.

— Ты наша дорогая гостья. Забудься сном.

— Но почему?

Бриони хотела спросить, почему в этом доме все так странно, почему эти прекрасные темнокожие женщины оказались в самом центре Марринсвока, но ее непослушный язык сумел произнести одно лишь слово.

— Почему? — вновь спросила она.

— Потому что тебя привел к нам лорд Шасо, — последовал ответ. — Он великий человек, родственник нашего старого короля. Его визит — большая честь для нашего дома.

«Они не имеют ни малейшего представления о том, кто я такая, — сквозь пелену дремы подумала Бриони. — Для них персона королевской крови это Шасо, а я — лишь его спутница».

В следующее мгновение принцессу сморил крепкий сон. Ей снились теплые реки и холодные дожди.

Первый сын Зо и Сва, которого они нарекли Руд, золотая стрела на безоблачном небе, был сражен в схватке с демонами древней ночи. Второй их сын, Сверос, повелитель Сумерек, взял в жены Мади Онейну, вдову Руда, и поклялся стать отцом Йириду, сыну Руда. Но когда Онейна спрятала дитя в горной крепости, Сверос наслал на него зловонную тучу, и Йирид умер от жестокого недуга.

Вместо того чтобы зачать с Онейной новое дитя взамен того сына, которого он погубил, Сверос взял в жены сестру-близнеца Онейны по имени Суразем. Ее мы зовем Мать Сырая Земля. С ней Сверос породил троих сыновей — великих братьев Перина, Эривора и Керниоса.

«Начало начал» из Книги Тригона

Свобода дарила радость и внушала страх. Замечательно ходить по улицам и чувствовать, что между тобой и кипящей вокруг жизнью нет никаких преград, кроме разве что плаща с капюшоном. Такой свободой Киннитан пользовалась лишь в детстве. Но тогда она почти ничего не понимала и не умела ценить этого счастья.

С другой стороны, свобода предполагала возможность выбора, и это нередко ставило ее в тупик. Как раз сейчас она никак не могла решить, вернуться ли ей на большую дорогу, ведущую через Онир-Сотерос. Это место было недалеко от гавани Калкас, которую вот уже в течение месяца Киннитан называла домом. А может, лучше позволить извилистым улицам увлечь себя в центр большого города и исследовать еще одну неведомую прежде область жизни?

На то и дана свобода, чтобы познавать новые места! Иеросоль оказался огромным городом. Возможно, он был поменьше Ксиса, откуда она убежала, но ненамного. Огромное городское пространство, захватившее холмы и долины, простиралось меж нескольких бухт, одним своим краем касаясь Куллоанского пролива, а другим — Остеанского моря. И все это пространство было почти сплошь застроено зданиями, возведенным в разные века. Старый Ксис располагался на плоской, как мраморный пол, равнине, и со всех его возвышенностей можно было разглядеть пути, ведущие на побережье северного моря и в пески южной пустыни. Здесь, в Иеросоле, Киннитан еще не удалось забраться так высоко, чтобы оглядеть окрестности. Со всех сторон город окружали холмы, и самым высоким из них был Крепостной холм. Он возносился над остальными, как соверен над склонившими головы вассалами, а городские дома плащом покрывали его склоны.

Кварталы Иеросоля были так велики и разнообразны, что каждый из них казался Киннитан отдельным городом, отдельным миром. Фоксгейт-Хилл, квартал богатых купцов, покрытый садами, а за ним — Сэнди-Хэд, где жили солевары и корабелы, работающие в примыкающей к городу гавани Калкас. Перед Киннитан раскинулся не просто незнакомый город — ей предстояло открыть множество новых миров, которые терпеливо ждали, когда она обретет свободу. Для девушки, несколько лет прожившей в замкнутом пространстве храма Улья и обители Уединения, то была воистину головокружительная возможность.