— Мы переночуем на постоялом дворе? — осведомилась принцесса.

Будь ее воля, она пренебрегла бы осторожностью и отправилась бы прямиком в богатый дом какого-нибудь аристократа, сохранившего верность Эддонам.

— Ведь это небезопасно, — продолжала Бриони, в глубине души надеясь, что Шасо предпочтет роскошный особняк грязной таверне. — Ты сам говорил: темнокожий мужчина и белокурая молодая девушка непременно привлекут к себе внимание.

— Ваше высочество, чужестранцы возбуждают у людей куда меньше любопытства, чем это вам представляется, — заметил Шасо. — Как я уже имел случай заметить, король Сиана ни разу не удостоил Ландерс-Порт своим посещением. Тем не менее жизнь в этом городе бьет ключом. Каждый день сюда приходят корабли со всех концов Эона и из самых дальних краев. Но вы правы, нам нечего делать в таверне, это рассадник слухов и сплетен. Зайти туда — это как возвестить о своем прибытии со ступеней храма.

— Храни нас, милосердная Зория! — воскликнула принцесса.

Она прекрасно понимала, что переживания по поводу неудобного ночлега достойны лишь капризной неженки, но сейчас это ее ничуть не заботило.

— Где же мы будем спать? Неужели в рыбачьей лачуге, где крыша течет и все пропахло макрелью? Нет, мне этого не вынести.

— Если вы не перестанете жаловаться, я устрою вам это удовольствие, — отрезал Шасо и плотнее запахнул насквозь промокший плащ.

Когда они подошли к городским стенам, последние отсветы солнца уже погасли. Ворота как раз закрывались, и караульные осыпали проклятиями запоздалых путешественников. Оказавшись в густой толпе людей и животных, Бриони и Шасо полностью в ней растворились — вокруг были такие же мокрые плащи с капюшонами и бледные от усталости лица. Однако принцесса вздохнула с облегчением лишь после того, как часовой скользнул по ним равнодушным взглядом и пропустил их внутрь.

Шасо сжал руку Бриони повыше локтя и вытащил девушку из толпы, увлекая в темный переулок, такой узкий, что верхние этажи домов почти упирались друг в друга. До Бриони доносился запах сырой и копченой рыбы, аромат свежего хлеба приятно щекотал ноздри. Пустой желудок болезненно сжался, но Шасо тащил ее вперед по булыжной мостовой, освещенной лишь огнями кухонных очагов за распахнутыми дверями. Голод и усталость затуманили сознание девушки, долетавшие до ее слуха голоса горожан казались голосами призраков. Большинства слов она не понимала — то ли из-за сильного акцента, то ли потому, что люди изъяснялись на незнакомом языке.

Вне всякого сомнения, они оказались в одном из беднейших городских кварталов. Ни одно из окон не было застеклено или хотя бы занавешено, обшарпанные двери кое-как болтались на ржавых петлях. Бриони с содроганием подумала, что нынешней ночью придется спать на грязной соломе, где водятся омерзительные насекомые. Но ведь у них еще осталось немного денег, а ей вовсе не хочется завтракать остатками хлеба и сыра. Надо упросить Шасо купить горячей еды, миску супа или кусок жареного мяса, если только в этом городишке найдется относительно чистая лавка мясника. А если Шасо не удастся уговорить, придется ему приказать.

— Постарайтесь не шуметь! — отрывисто бросил старик, повернувшись к принцессе.

Со всех сторон их окружал глухой мрак, чуть-чуть разбавленный рассеянным светом луны. Бриони не сразу поняла, что они остановились у высокой каменной стены. Шасо замер, прислушиваясь. Бриони последовала его примеру, однако не различала ничего, кроме собственного дыхания и бесконечного шелеста дождя. Потом старый воин сделал шаг вперед и, к немалому удивлению Бриони, постучал. Судя по глухому звуку, в стене была деревянная дверь. Принцесса понятия не имела, каким образом ее спутник сумел разглядеть это в полной темноте. И откуда он знал о существовании этой двери? Ведь он впервые в этом городе, как и сама Бриони.

Ответом на стук была лишь тишина. Шасо снова постучал, на этот раз громче. Через несколько мгновений за дверью раздался мужской голос, и спутник Бриони произнес несколько слов на неизвестном ей языке. Дверь со скрипом распахнулась, на булыжную мостовую упал отблеск света.

На пороге стоял человек в странном мешковатом одеянии. Шасо посторонился, и незнакомец с поклоном пропустил принцессу внутрь. Поначалу Бриони решила, что перед ней священнослужитель-мантисс — именно об этом свидетельствовало длинное одеяние. Но когда незнакомец поднял голову, она увидела обрамленное бородой молодое лицо, такое же темное, как и лицо Шасо.

— Добро пожаловать, дорогая гостья, — произнес незнакомец. — Всякий, кто является другом лорда Шасо, будет с почестями принят в доме Эффира дан-Мозана.

Они пересекли внутренний двор — в темноте Бриони с трудом разглядела, что в центре возвышается облетевшее дерево, — и по крытому коридору прошли в дом, невысокий, но довольно просторный. Бриони сразу окружил целый выводок женщин. Они что-то ласково приговаривали, но принцесса смогла разобрать лишь несколько слов на родном языке. От обитательниц дома приятно пахло фиалками, розовой водой и еще какими-то незнакомыми Бриони ароматами. Оказавшись в тепле, под крепкой крышей, принцесса на мгновение почувствовала себя совершенно счастливой. Однако в следующее мгновение женщины, по-прежнему что-то бормоча, взяли ее за руки и увлекли в боковой коридор. Бриони бросила на Шасо растерянный и тревожный взгляд, но он был так занят разговором с бородатым молодым человеком, что лишь успокаивающе махнул рукой. И в этот вечер принцесса больше не видела ни Шасо, ни какого-либо другого мужчины.

Среди женщин были и старые, и совсем юные, однако все они относились к той же темнокожей южной расе, что и человек, впустивший пришельцев в дом. Оживленно щебеча, женщины провели Бриони — точнее говоря, доставили под конвоем — в богато обставленную комнату, освещенную множеством свечей. Здесь было так тепло, что в воздухе висел пар. Бриони глазам своим не верила, она никак не ожидала встретить воистину дворцовую роскошь в беднейшем квартале рыбачьего городка. Великолепие обстановки поразило ее, и она не сразу поняла, что женщины пытаются ее раздеть. Спохватившись, Бриони уже готова была ответить на посягательства парой хороших кулачных ударов (детство, проведенное в обществе двух задиристых братьев, выучило ее искусству кулачного боя). Но тут вперед выступила маленькая хрупкая женщина и умоляюще простерла к гостье руки.

— Прошу, скажи нам, как твое имя! — проговорила она.

Бриони в изумлении уставилась на женщину. Та была изящно сложена и, несомненно, некогда очень хороша собой. Однако, несмотря на черные как смоль, блестящие волосы, она была так стара, что не годилась Бриони не только в матери, но и в бабушки.

— Меня зовут Бриони, — сообщила принцесса и тут же вспомнила, что ей следует скрывать свое настоящее имя. Слишком поздно.

«И зачем Шасо оставил меня на попечении этих женщин, словно я багаж, который надо распаковать!» — с горечью подумала она.

В окружении такой воркующей голубиной стаи немудрено утратить бдительность.

— О Бриони-зисайя, ты замерзла и устала, — продолжала маленькая женщина. — Позволь нам позаботиться о тебе, ведь ты наша гостья. И ты не можешь приступить к трапезе в хада, пока не примешь ванну.