— Я выпью, пожалуйста, сделай её, мы найдем ингредиенты. Я стану первым… подопытным кроликом, я не боюсь, — Ларри приложил руки к груди.

Мы сомневались. Средство, действительно, могло оказаться ненадёжным. Ларри умоляюще глядел на сестру и ждал её решения. Поединок взглядов прервала Асанна, она встала, подошла к рюкзаку и вытащила небольшую круглую жестяную банку.

— Вот! — с грохотом опустила её на стол. — Действие болтушки кратковременно, для проверки на длительный эффект не рассчитывайте, время надо контролировать.

Ларри протянул руку и открыл жестянку. Мы вытянули шеи. Там лежали небольшие полупрозрачные кубики по виду конфетки.

— Я думал, будет настой, — протянул Ларри, крутя конфетку перед носом.

— Моё ноу-хау, чтобы спокойно съесть и не переживать о своей болтливости, — Асанна невозмутимо смотрела на наши вытянувшиеся лица.

— Сестра, ты супер! — воскликнул Ларри, — я первый.

— Нет. Первым будет Добромир, — сказал Эрвин и выразительно посмотрел на меня.

Что? Я гневно сверкнула глазами, жаль, что молнии из глаз пускать не умею, а то, бы подпалила Вышнева.

— Он не знает о болтушке, — пояснил Эрвин, — для чистоты эксперимента нужно третье лицо.

— У тебя есть вопрос, который подтвердит проверку? — спросила в надежде защитить чемпиона. Между мной и Вышневым заискрило.

— Я задам вопрос чемпиону, — сказала Асанна, оборвав наши гляделки, — в Светозаре я узнала кое-что об их семействе. Если скажет правду, продолжим. Надо придумать, как его накормить.

— Обманом? — я не скрывала отношения к её плану, ложь вызывала стойкое отвращение, — под каким соусом ты ему преподнесёшь?

— С чаем, — ответила Асанна, — если хотите, я первая съем болтушку, прямо сейчас.

Напряжение, возникшее после слов Асанны, нарушил стук в дверь и появившийся на пороге Добромир. Мы как по команде уставились на него.

— Что-то случилось? — чемпион глядел на обращенные к нему наши напряжённые лица.

— Присаживайся, есть разговор, — я встала, взяла с полки пять кружек и поставила на стол, — сейчас чаёк будем пить.

— Соня, — окликнул меня Эрвин, — но я не обратила на него внимания, взяла банку с правдивой болтушкой и разложила кубики перед всеми.

— По одной хватит, — велела эксперт по лжи, — лучше разжевать, — добавила она, — вкус специфический. Добромир, — Асанна ласково обратилась к чемпиону, — это средство для усиления… памяти, тестируем мой рецепт. Примешь участие?

— Э… — он пожал плечами и сел на свободный стул.

Я, ни на кого не глядя, взяла конфету и положила в рот. Сейчас будем правду — матку резать. Злость придавала мне сил, я оказалась первой, кто разжевал конфету. На вкус она оказалась вполне терпимой. За мной как по команде последовали остальные. Я видела лицо Добромира, он понял, что его разводят в тёмную, но вопросов не задавал, тщательно жуя конфету. Асанна встрепенулась.

— Мальчикам можно по две, — она протянула коробочку Добромиру, я зло уставилась на неё.

Чемпион взял еще один кубик, Эрвин, состроив безразличное лицо, ухватил добавку. Только Ларри морщился, давясь правдивой болтушкой.

— Тебе и одной хватит, — сказала сестра брату, критически оценив его потуги.

Мы доели, чайник за нашими спинами закипел и отключился, но никто не торопился заваривать чай. Мы молча поглядывали друг на друга. Я прислушивалась к себе, ничего особенного не чувствую, нигде не болит, в голове пусто, во рту горчит.

— Я заварю, — поднялась Асанна – заговорщица, — подождите немного. Эрвин понимающе ухмыльнулся, а мы продолжили глазеть друг на друга.

Наконец, Асанна поставила заварочный чайничек, Ларри поскреб затылок, а я хмыкнула. Одно притворство.

— Пусть немного заварится, — голосом прилежной хозяйки пропела она.

Мне хотелось показать этим экспериментаторам неприличный знак, аж рука зачесалась.

— Добромир, — обратилась Асанна к чемпиону, — как зовут твою маму?

Проверка началась.

— Селина Светозарова, — без улыбки ответил Добромир.

— А отца?

— Бажен Светозаров.

— Он, кажется, большой человек в вашем городе? — продолжала спрашивать Асанна, ведя светскую беседу.

— Старейшина города, — подтвердил Добромир.

— Он твой родной отец? — как ни в чем не бывало, спросила Асанна.

Вот она — сплетня светозарская, о которой намекала сестрица Идепиус. Подействует болтушка?

— Нет, — нахмурившись, ответил чемпион. Эрвин от волнения даже от спинки стула оторвался. Надо же, как его повело.

— Ты знаешь, кто твой родной отец? — мило улыбаясь, спросила Асанна.

— Да.

— В вашей семье это обсуждается открыто? — Асанна изобразила удивление. Вот же артистка.

— Моя мать думает, я не знаю, что Бажен мне не родной отец, — чемпион встал, придерживаясь рукой за стул, — мне надо выйти, что-то я разговорился, — он побледнел.

— Когда Мерин взорвался, почему ты оказался рядом, — спросил Эрвин, глядя на Добромира.

— Следил за тобой, видел, как тебя повязали люди Раструб, и пришёл в зал раньше. Знал, что туда потащат, — чемпион поморщился, сдерживая болезненную гримасу, — извините, я что-то съел в обед, — Добромир, пошатываясь, вышел из комнаты.

— Ты шпионка Ильзы? — гаркнула я в лицо Асанне, мне хотелось её покусать.

— Нет. Никогда не была. Не знаю, кто мог донести.

— Ты нас предал? — резко обернулась к Ларри.

— Не доносил. Ни письменно, ни устно. Я очень боюсь Раструб, у неё такая ужасная фамилия, — пролепетал Ларри, — мне срочно надо в уборную.

— Что ты привязался к Добромиру? — я злобно сверкнула глазами в сторону Эрвина.

— Ненавижу эту высокородную выскочку, — ответил он с презрением, — а ты в него, что, влюбилась?

— Да! — заорала в ответ, готовая вылить чай ему на голову, — втюрилась по самые уши.

— С первого взгляда? — прорычал Эрвин, Асанна вскочила, уронив стул, и бросилась вон из комнаты.

Мы как дикие звери смотрели друг на друга. Болтушка правды сделала нас невменяемыми, хотя мне удалось сохранить небольшой контроль над собой, ведь «втюрилась по уши» был не тот ответ, который рвался с языка.

— Почему ты всегда на его стороне? — ноздри Эрвина раздувались от ярости. Мы остались в комнате одни, и теперь никто не мешал нам выяснять отношения.

— Потому что я верю ему. Он вынес тебя после взрыва, а ты, неблагодарная сволочь, вечно цепляешься к нему.

В комнату ворвался Ларри, вытирая рот платком. Мы с Эрвином одновременно обернулись к нему. Хоть и лишил нас Ларри скандала с битьем посуды, но от сердца отлегло. Вовремя он явился.