Она отводит взгляд и внимательно смотрит на свои ногти. Затем снова встречается со мной глазами.

— Он убийца, Адам. Он убил одного из своих помощников, а потом выстрелил Дэниэлу в ногу.

Он застрелил своего помощника. Парень, лежащий на дороге. Это и есть то убийство, в котором Ньюсам обвинил меня? Тогда почему Савл промолчал? Спасал свою шкуру?

На миг я теряю дар речи.

— Нет, — говорю наконец. — Не верится…

Не договорив, я вспоминаю темные глаза, которые как будто полыхают, вспоминаю мерцающее число…

«Я хочу, чтобы ты работал со мной, был моей правой рукой…»

Этот человек похитил мою дочь и мою девушку, выстрелил в моего друга? Но тогда зачем он принял мою сторону и выступил против Ньюсама? Я с трудом возвращаюсь в настоящее, затем опять пытаюсь воскресить в памяти прошлое.

— Расскажи подробнее.

— Это случилось, когда у нас похитили Мию. Дэниэл пытался помочь нам…

На мгновение передо мной встает лицо бородатого мужчины, стоящего на дороге. Друг. В его руках пистолет. Он во что-то стреляет… Все, исчезла картинка.

— Не помню, Сара. Почему я не могу вспомнить?

Хлопаю себя ладонью по лбу.

Мия поворачивается и смотрит на меня широко раскрытыми встревоженными глазами. Она слезает с моих коленей и садится рядом с Сарой.

— Чего еще я не знаю? — Я смотрю на Сару, и еще одна деталь головоломки встает на место: два паренька, смеющихся у огня. — Мальчишки. Твои братья.

Ее глаза наполняются слезами.

— Надеюсь, о них позаботятся. Они в лагере с друзьями Дэниэла. Но я не знаю наверняка. Мы должны вернуться к ним.

Я чувствую, что схожу с ума. Снова хлопаю себя по голове.

— Что это за место? Почему мы здесь?

Хлоп, хлоп, хлоп.

Не помогает. Движение и звук только нервируют меня, но и остановиться я тоже не могу.

— Адам! А ну прекрати! Адам!

Трясу головой, пытаясь вернуть мысли на место. Я слышу страх в ее голосе, но не могу остановиться.

— Адам! Посмотри!

Сара подносит что-то к моему лицу, пытаясь отвлечь меня.

— Посмотри сюда.

— Что это?

Из-за Сары выглядывает улыбающаяся Мия.

— Рисунок Мии, — говорит она. — Мия сделала.

Сара тоже улыбается:

— Спорим, ты поймешь, что это, если внимательно посмотришь.

На рисунке пять кругляшей разного цвета. Два больших, один красный, другой синий с розовым, и три поменьше, один зеленый, один оранжевый и один, совсем маленький, — желтый. Я с первого взгляда понимаю, что это семья, семья кругляшей. И вдруг до меня доходит. В голове как будто гром гремит, а вместе с ним взрывается фейерверк. Это наша семья. Я, Сара, Мия и мальчики.

— Это мы, — говорю. — Ты правда нарисовала это?

Мия кивает, сияя, слишком гордясь собой, чтобы произнести хоть слово.

— Удивительно.

Обнимаю ее и крепко прижимаю к себе.

— Адам, — медленно говорит Сара, — помнишь, твоя бабушка говорила, что видит мою ауру?

— Папа, — говорит Мия, указывая на красный круг, затем на сине-розовый, — мама.

Смотрю на Мию, потом опять на рисунок. Почему она выбрала именно эти цвета? Я присвистываю.

— Она видит их, да? — говорю. — Это у нее от Вэл.

Вот это да. По лицу Сары я понимаю, что она думает так же.

— У Мии ее число, Сара, и ее дар. Она тоже видит ауры.

Перевожу взгляд на Мию, и ее число не дает мне покоя. Крошечная, хрупкая девчурка с чужим числом. Смерть, которая была бы под стать бабуле, но совершенно не подходит Мии. Она — живое доказательство того, что в ту огненную ночь произошло нечто поразительное и жуткое. Все мое тело покрывается гусиной кожей, и тот вопрос, который мучил меня прежде, вновь напоминает о себе.

Бабуля сама отдала ей свою жизнь и свой дар?

Или Мия забрала их у нее?

Может ли она забирать у людей числа и жизни?

— Мы должны вытащить ее отсюда, — говорю я.

— Они знают? Знают что-нибудь о ней?

— Нет, это наша с тобой тайна. Но они что-то подозревают. Есть тут тетка, Марион, все утро промывала мне мозги и по-всякому пыталась на меня надавить, совала свой нос в наши дела, в общем, старалась. Кстати, именно она предложила дать Мии мелки и попросить ее нарисовать что-нибудь.

— Думаешь, она поняла, что это означает?

— Скорее всего, нет. Адам, мы должны защитить Мию. Она особенная. Еще более особенная, чем мы думали. Она другая.

— Число у нее теперь тоже другое.

— О чем ты?

— Оно мерцает у меня в голове. Такое я видел только у еще одного человека, больше ни у кого.

— У кого? У кого-то из здешних?

Он молчит. Похоже, сам не знает, говорить мне или нет.

— Не говори. Я не хочу знать числа людей.

Все еще не произнося ни слова, он переводит взгляд на дверь. Я вижу, что его раздирают желания открыться мне и уберечь меня. Чтобы не подталкивать его, я возвращаю разговор к Мии.

— Мы ведь не знаем, что на самом деле произошло во время пожара, так? — говорю.

— Нет.

— Ты был там. Как думаешь, что произошло? Ты что-нибудь помнишь?

Он потирает лоб рукой:

— Я сказал бабуле, чтобы она пробиралась наружу, пусть и сквозь огонь. Я не думал, что она погибнет. У нее было хорошее число. А мы с тобой остались, чтобы найти Мию.

Мысленно я переношусь в ту ночь. Слышу, как трещит огонь, вижу, как разлетаются деревянные конструкции вокруг нас, чувствую запах нашей подпаленной плоти и волос.

— Она перегрелась, да? — продолжает он слегка дрожащим голосом. — Страшно перегрелась. Да и мы тоже. Ты выбралась наружу, а я держал Мию, пытаясь оградить ее от огня. Затем я просто прошел через огонь. Я не видел бабулю и не заметил ничего особенного.

— А я — да.

— Что?

Я никогда не говорила ему об этом прежде.

— Ну, я не видела ее, но я услышала ее голос. И еще она коснулась меня рукой.

Он наклоняется ко мне и крепко хватает за плечи.

— Почему ты никогда не говорила?

— Потому что сомневалась, действительно ли это произошло или мне только показалось. Но, думаю, это было на самом деле. Я была в отчаянии, не понимала, в какую сторону бежать, и тут кто-то схватил меня за руку и потянул. Так я оказалась на правильном пути. Услышала ее голос: «Сюда. Еще несколько шагов…»