судьба людей, их успехи и достижения зависят не от их происхождения или сословной принадлежности, но исключительно от раз навсегда вынесенного божьего решения. Кого бог предопределил к вечному блаженству после смерти, того же он отметил своим милостивым вниманием и при его жизни. Всякий, кому бог посылает успех в делах, должен добиваться достойного положения в обществе независимо от знатности своего рода, а также может твердо рассчитывать на ожидающее его вечное блаженство за гробом. Такому «избранному богом» человеку не следует падать духом даже при постигающих его в жизни неудачах. По учению Кэльвина, бог, наделив своего избранника соответствующими способностями и энергией, в любом случае не покинет его, даже на том свете. Последнее утешение, разумеется, предназначалось главным образом для бедняков, которым даже при всех их усилиях было трудно гарантировать приобретение земного благополучия.

Впрочем, подобно всем остальным направлениям в протестантизме, кальвинизм предостерегал своих последователей от чрезмерного увлечения материальными благами. Он угрюмо осуждал роскошный образ жизни и распущенность феодальной знати, проповедуя аскетическую строгость нравов, сущность которой, по замечанию Энгельса, состояла «в буржуазной бережливости»[41].

Классики марксизма показали, что кальвиновский догмат о «божественном предопределении» вполне закономерно сложился в условиях возникавшего капитализма, как религиозное отражение чрезвычайно неустойчивой экономической обстановки. Учение Кальвина о предопределении, писал Ф. Энгельс, «было религиозным выражением того факта, что в мире торговли и конкуренции удача или банкротство зависят не от деятельности или искусства отдельных лиц, а от обстоятельств, от них не зависящих». Мысль Энгельса развивается применительно к более поздней стадии капитализма в статье В. И. Ленина «Об отношении рабочей партии к религии»: «Страх перед слепой силой капитала, которая слепа, ибо не может быть предусмотрена массами народа, которая на каждом шагу жизни пролетария и мелкого хозяйчика грозит принести ему и приносит «внезапное», «неожиданное», «случайное» разорение, гибель, превращение в нищего… вот… корень современной религии»[42].

В отличие от лютеранской церкви, которой пришлось подчиниться монархической власти светских государей, кальвинисты сумели организовать свое политическое и церковное устройство на республиканских началах. В Женеве и в других кальвинистских республиках церковь управлялась выборными окружными старейшинами— пресвитерами, принадлежавшими к наиболее зажиточным слоям населения. Старейшины назначали церковных проповедников (пасторов) из людей, подготовлявшихся в специальных учебных заведениях, и контролировали содержание их религиозно-нравственной воспитательской деятельности. Характерным для кальвинизма является полное упразднение духовного сословия: кальвинистские пасторы были не священниками, но лишь служащими (министрами) церкви. Управление церковью осуществлялось коллегиально: пресвитеры и министры каждого округа составляли совет (консисторию), ведавший местными церковными делами.

Из Швейцарии кальвинизм проник в прирейнские вольные города Германии и в Нидерланды, где под его знаменем во второй половине XVI века произошла победоносная революция против испанского владычества, завершившаяся образованием буржуазной республики — Голландии. Под лозунгами кальвинизма шотландцы боролись против англичан, а позднее, в середине XVII века, и в самой Англии под теми же лозунгами разразилась буржуазная революция. Кальвинизм стал также мировоззрением гугенотов, как называлась религиознополитическая оппозиция во Франции.

По словам Ф. Энгельса, «церковный строй Кальвина был… республиканским; а где уже и царство божие рес-публиканизировано, могли ли там земные царства оставаться верноподданными королей, епископов и феодалов? Если лютеранство в Германии стало послушным орудием в руках германских мелких князей, то кальвинизм создал республику в Голландии и сильные республиканские партии в Англии и особенно в Шотландии».

Если отрицание папства, монархической власти и сословного строя составляло прогрессивную сторону кальвинизма, то по отношению к трудящимся народным массам он выступал с религиозным оправданием новых форм классового гнета и самой жестокой эксплуатации. Рассматривая всякую деловую удачу, в том числе и всякую прибыль, как проявление божьей милости, кальвинизм признавал вполне допустимым любой ростовщический процент, хотя ростовщичество осуждалось старой, католической моралью, сложившейся в условиях феодального, замкнуто-натурального хозяйства. Равным образом кальвинизм положительно относился ко всякого рода торговым спекуляциям, к ограблению колоний и к порабощению их туземных жителей, беззащитных перед европейским оружием.

Наконец, кальвинизм с мелочной нетерпимостью относился ко всем другим религиозным верованиям, а также к проявлениям смелой, независимой, свободной мысли. Сам Кальвин глубоко опозорил себя своим мстительно жестоким, бесчеловечным отношением к идейным противникам. В 1553 году он лично настоял на сожжении в Женеве знаменитого ученого, врача-анатома Михаила Сервета, отвергавшего христианский догмат о «троичности» бога. «…Характерно, — замечает по этому поводу Ф. Энгельс, — что протестанты перещеголяли католиков в преследовании свободного изучения природы. Кальвин сжег Сервета, когда тот подошел вплотную к открытию кровообращения, и при этом заставил жарить его живым два часа; инквизиция удовольствовалась по крайней мере тем, что просто сожгла Джордано Бруно».[43]

Своеобразным путем происходила религиозная реформация в Англии, где образовалась национальная форма протестантизма под названием «англиканство» (англиканский — латинизированная переделка слова «английский»). Первоначально реформация выразилась здесь только в разрыве с папой и в переходе высшей церковной власти к королю, который немедленно приступил к ликвидации монастырей, а также аналогичных, организованных по соответствующим уставам монашеских общежитий. Непосредственные выгоды от этих мероприятий достались, разумеется, английским королям и их придворному дворянству. «Актом о королевском верховенстве (супрематии)» 1534 года король Генрих VIII присвоил себе доходы, которые раньше получал в Англии папа, после чего объявил себя собственником всех бывших монастырских владений. Последние вскоре были розданы и распроданы различным королевским приближенным, что привело к обогащению почти сорока тысяч дворянских семей.

Конечно, после разрыва с Римом богослужение в английской церкви стало происходить, как и в других реформированных церквах, на национальном языке. Но в остальном и официальная религиозная идеология, и церковная организация остались в Англии без каких-либо существенных изменений. В английской церкви сохранились старинные богослужебные обряды и прежняя иерархия священнослужителей во главе с епископами, только назначал их теперь уже не папа, а король. Ввиду сохранения епископата английскую церковь называют также епископальной.

В тех формах, какие вначале приняла в Англии реформация, она не могла найти там широкого сочувствия в народных массах. Англия, благодаря своей крепкой, централизованной государственной организации, гораздо меньше страдала от засилья папства, чем политически раздробленная Германия, а захват монастырских земель жадным придворным дворянством не только не улучшал, но значительно ухудшал положение работавших на этих землях крестьян. Характерно, что против реформации решительно выступил великий английский мыслитель-гуманист Томас Мор (1478–1535), написавший в 1516 году замечательную книжку «Утопия», где впервые ярко показал отрицательные результаты происходившего в то время в Англии роста крупной частной земельной собственности и начинавшегося обезземеливания крестьянства. В 1535 году? Лор отказался признать короля верховным главой английской церкви и за это был казнен по обвинению в «оскорблении величества».

Недовольство крестьян складывавшейся в Англии обстановкой