Поэтому было решено записаться на курсы, где таких же несчастных, как я, погружали в чужеродную языковую среду и смотрели, что из этого выйдет. По крайней мере, мне так казалось, когда я с видом мученицы тащилась на свое первое занятие.

Путь второй – языковая школа

Денег было немного. Посоветовавшись, мы выбрали курсы немецкого языка в Volkshochschule, или VHS. С немецкого языка это страшное слово переводится как Народная высшая школа, или Народный университет.

Школы VHS есть во многих немецких городах. Это образовательные центры, где можно не только учить языки, но и брать курсы рисования, каллиграфии, танца, игры на гитаре, и далее по списку. Школы рассчитаны на взрослых и детей. Курсы достаточно недорогие, но ждать от них великолепных результатов тоже не стоит.

В такие школы любят ходить беженцы и мигранты, поскольку чаще всего государство оплачивает курсы за них. В моем случае милости со стороны власть имущих ждать не приходилось.

Я горько усмехалась: белая женщина с двумя дипломами менее ценный кадр для Германии, чем безграмотные ребята из Нигерии, которые демонстративно выкидывают учебники в мусорное ведро прямо при учителе.

Курс был рассчитан на несколько месяцев, его окончание практически совпадало с датой моего отъезда на родину.

Вышло так, что курсы оказались дневными. Утренние и особенно вечерние пользуются большим спросом, поэтому их сложнее приобрести.

Занятия шли четыре раза в неделю примерно два с половиной часа с небольшим перерывом. Они не давали никаких официальных сертификатов, но были очень важны для мягкого вхождения в чужой язык.

Обычно такие курсы ведет несколько преподавателей, и чаще всего они тоже эмигранты, которые когда-то ходили на точно такие же или подобные занятия.

С одной стороны, это может возмущать: подайте мне коренного жителя, носителя языка! Чему меня может научить араб или турок? Но, с другой стороны, именно араб и турок, которые сами прошли все мучения в поэтапном изучении языка, смогут лучше объяснить то, что для немца кажется само собой разумеющимся.

Кстати, я никогда не занималась немецким с женихом, хотя его уровень владения немецким – родной, ведь он с девяти лет жил в Германии.

Проблема состояла в том, что дома мы общались только на русском. Леша оказался никудышным учителем. Когда я пыталась с ним заговорить по-немецки, он на автомате переходил на быструю речь. Когда пыталась понять, почему здесь пишется так, а здесь совсем по-другому – не могла получить от него вразумительного ответа. «Так надо, я не знаю почему, у своего учителя спроси!» – отмахивался Леша после пяти минут честного разглядывания упражнений в учебнике.

Я училась для себя, поэтому хитрый ход с выполненным домашним заданием при помощи жениха мне не подходил.

Точно знаю, что многие женщины быстро осваивали язык, потому что им просто некуда было деваться. Когда твой возлюбленный и его семья не знают русского, то тебе волей-неволей придется ускоренно изучать язык. Тут как раз и происходит полное погружение в среду, когда знание языка становится делом выживания.

Но мой будущий муж не был иностранцем в полном смысле этого слова, поэтому такой вариант стихийного познания немецкого мне не светил.

А вот языковая школа принесла плоды. Экзамен я сдала, причем на хорошие баллы.

Группа на языковых курсах

До сих пор с теплом вспоминаю ту первую группу, с которой осваивала базовые знания. Она была очень разношерстной: со мной учились итальянки, хорватки, китайцы, турки, сирийцы и вьетнамки.

Самой молодой была школьница из Пекина. В свои шестнадцать лет она оказалась самой способной из нас и очень быстро осваивала немецкий. А вот ее сосед по парте, пожилой китаец-повар, ну никак не мог произнести ни слова на европейском языке. Когда нужно было что-то сказать, он всегда очень переживал, и по его морщинистому лицу пробегала смущенная улыбка. Мы подбадривали его как могли и всей группой шептали правильные ответы.

Шумные и красивые итальянки поражали меня своим макияжем и крайней деловитостью. Они работали официантками в итальянском кафе и бурно обсуждали работу перед началом занятий.

В пресной Германии, где женщины не любят краситься и наряжаться в яркие платья, итальянки казались мне райскими птичками с громкими голосами. Каждый день их губы влажно блестели от ярко-красной помады, а нарисованные черным карандашом брови удивленно подрагивали, если учитель неожиданно задавал им вопрос.

В условиях обучения я люблю сразу находить себе товарища. Сидеть с ним вместе, помогать и получать помощь.

Странно, но вышло так, что на этот раз в группе не было ни одного русскоговорящего человека. Это скорее исключение, чем правило, потому что обычно на курсах обучается много выходцев из бывшего СССР.

С первого урока мне приглянулся серьезно настроенный на учебу инженер из Турции. То, что мы подружимся, я поняла, когда мы оба поспешили занять первую парту прямо перед учителем. Больше желающих не оказалось. А зря, потому что педагоги оказались очень милыми.

Их было двое. Первый – иранец Мортеза. Высокий пожилой мужчина с седыми кудряшками напоминал мне папу Карло. Он всегда был чисто и опрятно одет, любил печь печенья и восточные сладости, а потом угощать нас своей стряпней после уроков.

Много лет назад способный студент Мортеза переехал в Германию и начал учить язык с нуля. А теперь и сам преподавал. Он был слишком добр и мягок в обращении с нами, просто сахарный пряник! А ведь иногда в обучении требуется и жесткий кнут.

Вторым учителем была смешливая немка Конни. Пухлая блондинка лет пятидесяти с прокуренным голосом, всегда небрежно одетая и опаздывающая на занятия, она была полной противоположностью худощавому, аккуратному и пунктуальному Мортезе.

Конни могла грубо выражаться, ругала власть и смеялась хриплым голосом. Она не любила заниматься по учебнику. Ей нравилось рассказывать о себе и просто болтать на разные темы.

Вот на таком контрасте и была построена наша учеба. Я всегда испытывала страх, когда мы писали проверочные тесты или приходилось отвечать на немецком. Стресс уменьшался благодаря поддержке нашей разношерстной команды. Я впервые так тесно соприкоснулась с другими культурами и вслушивалась то в птичий язык вьетнамок, то в неуловимо знакомые, но все же непонятные речи хорваток.

Звездой нашей группы была улыбчивая Келли – девушка из Сингапура. Она аккуратно писала в тетрадке ручками разного цвета и знала ответы почти на все вопросы.

Келли была коренастой и полноватой, совсем не симпатичной, но очень волевой и упорной. Она обожала еду и в перерыве с аппетитом уплетала то суши, то курицу, ловко орудуя палочками.

Келли жила