– Кажется, вы забыли включить свет.

Скрежетнув зубами, Шпаковский протянул в темноту руку, нащупал на стене выключатель, щелкнул клавишей. Под потолком, одна за другой, стали загораться люминесцентные лампы. Не прошло и пяти секунд, как все помещение залило ярким, слепящим светом. Ларин с Лорой прищурились, стали осматриваться по сторонам.

Масштабы подпольной типографии впечатляли. То тут, то там высились громоздкие полиграфические станки высококачественной печати, оборудованные массивными раскаточными валиками. Вдоль стен лежали толстые рулоны бумаги. На доходящих до самого потолка стеллажах покоились рассортированные по полкам уже отпечатанные «заготовки» всевозможных документов, в которые только и оставалось, что внести данные их будущих владельцев. А посреди типографии высился специальный пятиярусный принтер, с помощью которого на документы наносились водяные знаки, голографические нити и прочие защитные элементы.

– Да уж… – шумно выдохнул Андрей и поинтересовался у Шпаковского: – И сколько же стоит все это оборудование?

– Оно бесценно, – безапелляционно заявил Виктор Леонидович – и был на все сто процентов прав. – Половина населения России ежедневно пользуется документами, отпечатанными в этой самой типографии. А в скором времени ими будет пользоваться вся страна.

– Не будет, – сказал, как отрезал, Ларин и обратился к Лоре: – Подержи-ка его на прицеле, а я за кое-чем схожу.

– Ты уверен? – неожиданно засомневалась его напарница.

– У нас с тобой четкий приказ. А приказы необходимо выполнять, какими бы они ни были. К тому же кровь смывается только кровью, – и сказав это, Андрей скрылся за дверью…

… Ядовитые пары бензина, которыми было пропитано все пространство подпольной типографии, въедались в ноздри, глаза. Вызывали сильное головокружение, приступы кашля, рвоты. Однако Ларин никак не мог угомониться. Словно заядлый пироман, он продолжал опустошать канистру за канистрой, обильно поливая бензином стеллажи, рулоны бумаги, типографские станки и прочее оборудование, которому, по словам Виктора Леонидовича Шпаковского, цены не было.

Когда последняя канистра была оприходована, вспотевший Андрей снял с себя мокрую футболку, скомкал ее и бросил через плечо. Та упала прямо на голову владельца подпольной типографии, который стоял на полусогнутых коленях и безуспешно пытался распутать своими короткими толстыми пальцами обвивающий его горло замысловатой петлей буксировочный трос. Трос, оба конца которого несколькими минутами ранее зажала между двух раскаточных валиков типографского станка Лора.

Сейчас же напарница Ларина «ковырялась» в своем навороченном айфоне шестого поколения, настраивая встроенную в него 12-мегапиксельную видеокамеру.

– …Что бы там ни говорили, ни писали про Стива Джобса, а лично я ему безмерно благодарна, – бормотала себе под нос женщина, тыкая накрашенным ногтем в сенсорный экран. – Ведь если бы не он, мне до сих пор пришлось бы таскать на плече портативную видеокамеру. А так достал из кармана «яблочный» мобильник и снимай себе на здоровье видео высокого разрешения и идеальной четкости. Одним словом, не телефон – а сказка, – нахваливала она свой мобильный гаджет. – Так что, Андрей, выбрасывай ты к черту свой хуавеевский смартфон и покупай айфон. Не пожалеешь.

– Пожалею. Ведь мне некуда будет вторую сим-карту засунуть, – аргументировал свое нежелание переходить на продукцию «Apple» Ларин. – К тому же китайские телефоны в отличие от твоих майфонов-шмайфонов дешевые, и их не жалко потерять, разбить, да в той же ванне утопить. Пошел да новый себе купил… – Он на секунду замолчал, а потом задал провокационный вопрос: – Кстати, а ты уверена, что этот твой «яблочный» гаджет – не дешевая китайская подделка, которая собрана на том же заводе, что и мой хуавеевский смартфон?

Ввергнутая в замешательство Лора тут же принялась крутить в пальцах свой ненаглядный айфон, осматривая его на наличие каких-либо дефектов. А когда таковых не нашла, с облегчением в голосе произнесла:

– Оригинальный, – раздалось уверенно и безапелляционно.

– Отпечатанные в этой типографии документы тоже выглядят, как настоящие. Но ведь они поддельные, – заметил Андрей, резко подобрался и приблизился к Виктору Леонидовичу, который по-прежнему безуспешно силился высвободиться из петли, сдавливающей ему горло.

Какое-то время Ларин молча, словно бы смакуя момент, наблюдал за потугами Шпаковского, а затем прикрыл глаза и принялся насвистывать себе под нос какую-то грустную, меланхолическую мелодию. Со стороны могло показаться, что у него под воздействием паров бензина произошло помутнение сознания. Но это было не так. Он абсолютно адекватно оценивал обстановку и знал, что делает.

– Чего вы добиваетесь? – с трудом прохрипел не ощущающий своего кадыка владелец типографии.

Однако Андрей проигнорировал его вопрос, продолжая насвистывать странную мелодию. Правда, вскоре он все же смолк и, отстраненно посмотрев куда-то в сторону, произнес:

– Не хочу показаться вам сентиментальным, Виктор Леонидович, но мелодия, которую вы только что слышали – стояла в качестве рингтона на мобильном телефоне моего лучшего друга. Ныне уже покойного. И каждый раз, когда я звонил ему, то вместо гудков раздавалась эта самая мелодия. Иногда он подолгу не отвечал на вызов, а потому со временем, сам того не замечая, я разучил ее наизусть. От первой до последней нотки. Она настолько засела мне в голову, что я стал едва ли не каждый день насвистывать ее. Насвистывать в совершенно разных местах и при любых обстоятельствах. Причем происходило это спонтанно, вопреки моей воле. Но остановить себя я не мог. А потом мой друг поменял рингтон. И вот, набирая его номер, я стал слышать другую мелодию. Но она почему-то мне абсолютно не запомнилась, не легла на душу, как говорится. Вместе с тем я поймал себя на мысли, что перестал насвистывать прежнюю мелодию. Даже больше – она выветрилась у меня из головы, и я абсолютно ее забыл. Однако когда мой друг погиб…

– Зачем вы мне это все рассказываете? – неожиданно перебил его Шпаковский своим тихим, хрипловатым, сдавленным голосом.

– А когда он погиб и я пришел на его похороны, – нарочно проигнорировав только что прозвучавший вопрос, продолжил говорить о своем Ларин, – то вспомнил забытую мелодию. И вот, стоя над гробом своего друга, я начал насвистывать ее… – Он вдруг замялся, сглотнул образовавшийся в горле комочек, резко повернул голову и буквально впился взглядом в глаза владельца подпольной типографии. – Илья Гиряев. Так звали моего лучшего друга. Эти имя и фамилия вам о чем-нибудь говорят?

– Илья? Гиряев? – Нервно дернул бровью Виктор Леонидович и еще сильнее вцепился пальцами в буксировочный трос, который подобно удаву обвил его шею. – Нет, я не знаю такого человека.

– Возможно, вы просто забыли, – произнес Андрей. – Но я вам напомню. Гиряев добивался с вами встречи. И вы ему ее назначили. Но сами на встречу не явились, а послали своих людей, которым дали указание – схватить Илью. Уж не знаю, как вы раскусили моего друга… догадались, что он не тот, за кого себя выдает… – Он сжал пальцы рук в кулаки – ему не терпелось набить морду Цыгану, но он сдерживал себя. – Впрочем, как бы оно там ни было, но, убегая от ваших «цепных псов», Илья угодил под поезд и погиб. Я, конечно, понимаю, что все могло обернуться и по-другому. Его могли схватить ваши люди. Или он мог от них уйти. Однако получилось так, как получилось. И по большому счету в гибели Гиряева виноваты вы. А следовательно, должны понести за это наказание.