– Девчонки, по-моему, они ссорятся, – озабоченно сказала Ленка Власенкова. Она сидела на пеньке и обувалась, да так и застыла с кедом в руках. Проснулись уже практически все, только из-под одного одеяла торчала белобрысая макушка Арниса да флегматичная Кристинка дрыхла, повернувшись ко всему на свете спиной.

Смысл спора был ясен, как летнее небо. Вадим воплощал в жизнь наш ночной разговор. Саня же настаивал на том, что в эти места никто дороги не найдет, а значит, нечего и колыхаться, а надо спокойно позавтракать. Вообще говоря, подобные споры возникали у нас не так уж и редко. Обычно я в них не вмешивался… но сейчас мне вспомнились умирающий мальчишка на речном берегу, страшные маски в догоняющей нас лодке, свой ужас, связанный с этим… В результате таких кратких раздумий я вскочил и заорал:

– Да вы что?! Вы думаете, я шучу?! Я же вам ясно говорю, долбецам, – они по нашим следам идут! Мы…

– Эй! Э-эй!

Все повернулись на этот вопль. Со стороны елок по склону лощины мчался Сергей – я и не заметил, что его нет в лагере. Рядом с ним неслась Ленка Черникова. Следом летел Игорь Северцев. Валька, его сестра, крикнула:

– Игорек! Чего там?!

– Эти!!! – завопил он, и я увидел, что Север бежит с обнаженной шпагой – длинным кавалерийским клинком. Ленка пулей пролетела под навес и начала в бешеном темпе собирать какие-то вещи. Сергей, схватившись за плечо Вадима, чтобы не проскочить дальше, мучительно мотал головой, пытаясь что-то сказать.

Впрочем – все уже было сказано…

…Честно – в первые несколько секунд царила даже не паника: хаос. Я героически пытался выхватить наган, но потерял застежку, а посмотреть на кобуру не мог, потому что не получалось оторвать взгляда от ельника, откуда вот-вот должны были появиться враги. Танюшка сзади трясла меня за плечи и что-то выкрикивала. Пробежал Колька со своей двустволкой, рассыпая патроны. Арнис, сонно моргая, сидел, обхватив руками колени, и пытался понять, что к чему. Игорь Мордвинцев натягивал кроссовки Наташки Мигачевой и не мог понять, почему не лезут, а Наташка эти самые кроссовки в бешеном темпе искала…

Короче, не знаю. Может быть, мы так бы и пропрыгали до появления «негров». Но, когда паника достигла полного «апофигея», в нее решительно вмешался Андрюшка Альхимович.

– Отставить! – заорал он, отшвыривая кого-то к навесу и хватая за шиворот пробегавшего мимо Олега Фирсова. – Девчонки, быстро собирайтесь! Бэн, Басс, Мордва – охраняйте их! Соберетесь – сразу уходите через болото по той тропинке, где сарай! Остальные наверх, на стражу!

Странно, но я как-то сразу успокоился. Застежка нашлась. Я не глядя оттолкнул Танюшку и, взведя курок нагана, полез вверх, к елкам.

* * *

Наверное, они все-таки заплутали в болоте, потому что мы их не увидели, а лишь услышали голоса – да и то уже когда быстрым шагом, вытянувшись цепочкой, уходили туда, куда перед этим ушли под охраной девчонки. Тропинка за нашими спинами сразу же потерялась, и примерно через час мы выбрались на сухое место – к полуразрушенному, с просевшей крышей, сараю, возле которого сидели на вещах девчонки и ходили, как маятники, наши товарищи. Нас встретили восторженными воплями, но Сергей всех оборвал:

– Тихо! Они все еще близко. Уже, наверное, в нашем лагере.

– Ну что, Сашен?! – шепотом заорал Вадим. – Еще минут десять – и досиделись бы!

– Хватит! – Я подошел к ним. – Хватит, говорю. Надо уходить. Дальше и быстрее.

– Поедим на ходу, – поддержал Андрей. – Девчонки, еду не забыли? – ответом были разноголосо-отрицательные реплики. – Раздайте… И уходить надо не за Цну, а наоборот – обратно, на восток.

– Н-но… мы оттуда пришли… – заикнулась Ленка Рудь.

– Да какая разница?! – досадливо сказал Колька. – Тут главное – подальше умотать… Кстати, я один патрон посеял.

– Прорастет, – отмахнулся Вадим. – На востоке – Волга, до нее километров… километров… – Он нахмурился, а Танюшка, чистившая от грязи низ своих джинсов, ответила:

– Около четырехсот километров.

– Почему именно к Волге? – буркнул Саня. Его лицо еще больше заострилось.

– Да нипочему, – пояснил Сергей. – Просто – в другую сторону от черных.

Я находился в легком напряжении – мне все время казалось, что сейчас кто-нибудь скажет: мол, это мы с Танюшкой притащили тварей на хвосте. Кажется, Татьяна тоже об этом думала… Но мы слишком плохо думали о своих – ни тогда, ни потом никто даже не упомянул об этом.

– Ладно. – Саня вздохнул. – Пошли, если так. А на ходу пожуем. Хлеб за ночь не появился?

* * *

Идти для нас было делом вполне привычным. А тут еще и места были в общем-то знакомыми, и у меня снова возникло ощущение, что вот-вот появится самый обычный проселок, или выйдем мы на деревенскую околицу… Может быть, все это казалось еще и потому, что теперь мы шли не вдвоем с Танюшкой, а целой компанией?

На ходу вновь подняли старинную русскую тему: вопрос «что делать?». Нет – ясно, что надо убегать, то да се… А дальше? По-моему, большинство все еще обсасывали мыслишку о возможном возвращении домой.

Не я. Я романтичный человек. И я очень люблю свою маму; наверное, мысль о том, что она осталась без меня, рано или поздно свела бы меня с ума. Но возвращаться-то как раз не имело смысла. Куда? К кому?

Я — рядом со своей мамой. Ну а я – вот он, и, похоже, ничего другого мне не дано. Значит, надо как-то жить тут. Понять, что за мир нас окружает, и жить.

Танюшка шагала рядом, несла через плечо скатку из своих одеял и о чем-то сосредоточенно думала. О чем? Что не будет больше в жизни мягкой постели, книг, телевизора, вареного сахара, магнитофона?

Мне захотелось обнять ее. Просто обнять. Но я не сделал этого: подвыдернул из ножен палаш и бросил его обратно, а потом нагнал Вадима.

– Слушай, – вполголоса сказал я ему, – по-моему, мы делаем глупость.

– То есть как? – Он промокнул рукавом ковбойки пот на лбу. – Ты же сам говорил…

– Да я не об этом, – отмахнулся я. – Вспомни, как мы в войну играли. Там враг был не настоящий, а мы толпой не ходили. А тут… черт его знает, что вон за теми деревьями, а у нас нет охранения.

– Да. – Вадим остановился. – Сопляками мы были умнее… Лейтенант Верещагин, – он стал шутливо-серьезен, – берите передовой дозор.

– Есть, капитан Демидов. – Я отсалютовал на нацистский манер, принятый когда-то в нашем отряде, прославившемся в почти настоящих войнах. – Игорек! Басс!

Подбежал Басаргин, и мы вместе ускорили шаг. Оглядываясь через плечо, я увидел, что Вадим остановил всех и распоряжается – девчонок в середину, усиленные группы на фланги и в тыл…

…Мы достали палаши, не сговариваясь. У Игоря тоже был палаш, только с рукоятью другой формы. Я заметил, что Басс копирует мою манеру держать оружие, и озабоченно подумал: а ведь холодным-то оружием во всей компании худо-бедно умею пользоваться лишь я…