– Я не углублялась в его изучение. Опасалась испортить записи, если попытаюсь своими силами убрать кровь.

Осторожно перебирая слипшиеся страницы, ректор побледнела, но едва ли от старой засохшей крови.

– Увидев знакомые фамилии, я поняла, что не могу обратиться с этим к Магистрату, – продолжила Лисара. – Хотя бы потому, что тут половина Магистрата платит или получает деньги от этих людей.

– Вы правильно поступили, – суровея, отозвалась миссис Далтон. – Этим займется отдел внутренних расследований. Надеюсь, вы никому не рассказали о своей находке?

Взгляд у нее стал холодным и пронзительным, в голосе прозвенели менторские нотки, заставившие выпрямиться и мимолетом проверить, не запачкано ли платье.

– Нет. Я не хотела втягивать в это друзей.

О найденном в подвале лэрте и подслушанном разговоре также было решено умолчать. Лисара хотела рассказать об этом, но паранойя в лице Зара и Ниобы попросила этого не делать. Нужно разведать обстановку, а уже после выкладывать все карты на стол.

– Правильное решение, – уже спокойнее кивнула ректор. – Я соберу оперативную группу. Преступникам не место в Магистрате. Ступайте домой. Отдохните и возвращайтесь к работе. Если будут расспрашивать о Тишине, скажите, что отправили ее к родственникам на юг из-за слабого здоровья.

– Хорошо.

– Мы проведем расследование, и, возможно, потребуется повторить этот рассказ в суде.

– Я понимаю, – кивнула Лисара, чувствуя, как бешено колотится сердце от волнения и радости. Приятно иметь столь могущественного союзника.

Закончив разговор, Лисара была отправлена восвояси, переполненная радостными надеждами и небывалой легкостью. Словно кто-то забрал камень, что она таскала все это время на плечах.

Встреча проводилась вечером, когда занятия в Академии уже закончились и большинство преподавателей разошлось по домам. Каждый шаг по каменному полу эхом расходился по пустым темным коридорам. Сразу после разговора с Лисарой миссис Далтон отправилась на собрание решать внутренние проблемы Академии. Стало как-то жаль ректора, на которую она взвалила дополнительные проблемы.

Собрание проходило в одном из лекционных залов в другой части замка, потому Лисара немало удивилась, услышав встречные шаги.

Коридоры в целях экономии освещались лишь в густонаселенных местах и в определенные часы. Административный корпус утопал в темноте после восьми вечера, когда уходила ректор. Фонари на улице редко когда горели хотя бы до полуночи, считалось, так поздно шляться по территории Академии некому. Лисара и ее компания могли бы поспорить с этим утверждением, темнота не раз спасала их от разоблачения.

Шаги стали громче. Выросшей в Академии фонарь или свеча ни к чему. Она могла бы бродить по коридорам с закрытыми глазами, ни разу не сбившись с пути. Тот, кто шел навстречу, утруждать себя светом, тоже не считал нужным.

Любопытство на секунду сменилось испугом родом из детства, когда за ночные прогулки по Академии могли отправить на кухню чистить картошку. Но тут едва ли не нос к носу она столкнулась с ночным гостем.

– Прошу прощения, – мягким, бархатным голосом произнес он, чуть склонив голову и коснувшись несуществующей шляпы.

Лисара вмиг узнала его. Джентльмен, приходивший с Мидомосом Арусисом, не запомнить его сложно. Похоже, его воспитанник опять что-то натворил, и серьезное. В руках мужчины был огромный букет, а из кармана пиджака выглядывала коробка, какие используют для упаковки ювелирных украшений. Фиолетовый бархат с тонкой золотой окантовкой.

– Миссис Далтон предпочитает розы, бархатные, темно-красные, на длинной ножке, – заметила Лисара. – И не спорьте, пока она будет ругаться. Дайте высказаться и отвечайте мягко.

– Учту, – с улыбкой отозвался он.

– Удачи.

– Спасибо.

Обойдя его, Лисара продолжила свой путь, слушая удаляющиеся шаги. В свое время Зар так старательно пытался вылететь из Академии, что его отцу пришлось вложить немало средств, чтобы переубедить администрацию. Как-то шутили, что именем Зара можно назвать пару новых лабораторий, что оснастили на те деньги.

Руд вот уже два года просит не ходить по темным улицам в одиночку. Лисара жила всего в сорока минутах неспешной ходьбы от Академии и зачастую игнорировала предупреждение друга. После случившегося она решила немного пересмотреть приоритеты и отправиться на площадь искать транспорт.

Медный район, некогда богатый, здесь селились аристократы, приезжающие в город на сезон, успешные торговцы, квартиры покупали иностранные ученые, чтобы не ютиться в гостиницах. Плотная застройка в три этажа, первый этаж немного возвышался над улицей, выглядывая из-за мостовой крохотными оконцами подвалов. Вход в дом располагался со стороны внутреннего двора, некогда резные, раскрашенные деревянные крылечки покосились. Зато на большинстве улочек сохранилась приличная мостовая, едва заметная за слоем глины, что натаскали колеса и ботинки прохожих.

Сейчас дом поделен на комнаты, которые хозяйка сдает всякому, у кого найдутся деньги. В солнечную погоду в тени тополя играют в шашки старики, бывшие военные, которым государство выделило содержание. В соседнем доме, что был некогда не то конюшней, не то складом, организовали прачечную. Прачки с семьями жили тут же. Несколько врачей снимали меблированные комнаты на первом и втором этажах. Имелся даже писатель, но он жил затворником, корпел над великим романом.

Расплатившись с извозчиком, девушка поспешила домой. Экономя керосин, фонари зажигали редко, до двери квартиры пришлось добираться на ощупь.

Небольшой подвал, дверь которого пряталась за покосившимся крыльцом, в тени малиновых кустов, вот уже полтора года принадлежал Лисаре. Окна крохотной кухни выходили во двор и почти всегда находились в тени. Прямоугольное окно под самым потолком спальни выглядывало на мостовую и подтапливало комнату во время дождей.

В узком коротком коридоре, пока стягивала накидку, зацепила пальто на вешалке и едва не упала. Сбросив ботинки, перешагнула через свалившуюся одежду и, дотянувшись до керосинки, запалила фитиль пальцами. Пока наводила порядок, над головой кто-то вскрикнул. Затопали маленькие ножки, хлопнула дверь. Глядя в потолок, Лисара, устало выдохнув, поискала глазами саквояж – большой, в меру объемный, из плотной потертой кожи, – который она приспособила под полевую аптечку.

Заскрипело крыльцо, и через секунду в дверь застучали.

– Лисара! Лисара, ты дома?! – закричал с той стороны знакомый голос.

Откликнувшись, она толкнула дверь и тут же едва не утонула в потоке слез. Моро пыталась что-то объяснить, но всхлипывая и воя, отчего возможность понять ее сходила на нет. Сунув ноги в галоши, Лисара вышла из квартиры, затворив за собой дверь, и, отодвинув в сторону всхлипывающую соседку, поднялась на первый этаж.

Когда она только переехала в дом, они познакомились при таких же обстоятельствах. Над головой кто-то истошно закричал и забегали люди. Лисара поднялась, чтобы спросить, не нужна ли помощь, и впервые в жизни приняла роды. Одна из подруг Моро, потеряв благосклонность любовника, оказалась на улице, глубоко беременная и без денег. В тот вечер ребенок появился на свет, а через пару недель девушка с ребенком вернулись в апартаменты недалеко от центра города.