– Ну вот… – упавшим голосом, дрожащее заметила Светлана, открыв практически пустые недра тары. – Да что ж за день сегодня такой? – всхлипнула она, что заставило меня врасплох. Я замер, не зная, как поступить, а она, словно забыв обо мне, продолжила причитать: – За что мне это? Кого я так обидела? Мало того, что стала толстой, как тюлень, из-за чего ни в одно платье не влезаю. Это убожество только еще больше полнит! – выкрикнула Светлана, а после завела руку за спину и расширила глаза. Дернула что-то и вытащила из ворота платья бирку с ценником. – Я что, с этим весь вечер проходила? – спросила она у пустоты. Полагаю, вопрос был риторическим, потому что ответ был очевидным, и от этого у Аксеновой, кажется, началась настоящая истерика. Она без сил упала на ближайший стул, прикрыв руками лицо. – В платье, как на корове седло, буквально, на всеобщем обозрении оказалась обрученной, после облевала человека, потеряла дорогущие туфли, уехала с незнакомцем, которого шантажировала, вероятно, занесла в организм какую-то заразу и сдохну, к черту! Но мороженное?! Мороженное! Я же его только вчера покупала! Я не могу столько жрать! Или могу? – беспомощно поинтересовалась она. Мысленный ответ ее только сильнее расстроил. – Я помру толстой, блюющей, инфицированной коровой в палатке, вместо платья, потому что меня так разнесет, что больше ни во что не влезу!!! – заревела она, а после, совершенно нелогично, всхлипывая, стала собирать со стенок ведерка мороженное и, давясь слезами, есть его.

– Эм… – подал я голос, что было плохой идеей. Следовало просто тихо уйти, чего я сразу не понял. А вот когда Светлана поняла, что предавалась истерике в моем присутствии, замерла и, кажется, зависла от шока. – Я ничего не слышал! – сориентировался я, подняв руки в защитном жесте.

– Вон, – только и выдавила она из себя, пока я смотрел в большие, мокрые от слез глаза, полные беспомощной злости и стыда.

– Всего доброго…

– Вон! – выкрикнула Аксенова, а после в меня полетело опустевшее ведерко, от которого я увернулся и выбежал в прихожую, где быстро обулся.

– Вас точно можно оставлять одну? – в последний момент все же поинтересовался я.

В ответ мне полетел такой забористый мат, что я решил, что для моей жизни будет правильнее и безопаснее оставить расстроенную беременную женщину одну.

Так я думал, пока не сел в машину и, находясь под впечатлением, не выехал со двора дома Аксеновой. И раскаяние не заставило себя ждать. Вроде, я ничего и не должен, но чувство вины и… жалости, мучили меня. И об этом я непременно подумаю. Сразу, как только заеду в супермаркет.

Глава 6. Светлана

Услышав, как в моей двери поворачивается ключ, я окончательно осознала, какая идиотка, раз не удосужилась забрать запасной комплект у Кравцова. Но хуже даже, что заявился бывший не один, а в компании моего отца.

Окинув меня взглядом, они довольными не остались. Собственно, я так и вовсе надеялась, что увидев мою кислую, зареванную физиономию, быстро попрощаются и вернутся туда, откуда прибыли. Но, увы, очевидное нерасположение для приема гостей одной беременной женщиной к вниманию принято не было.

– Уезжать вот так с праздника – было некрасиво и невежливо, Света, – в привычной ему манере, пожурил меня отец, а после, к моему удивлению, поставил на журнальный стол мои потерянные туфли. – Нам с Игорем пришлось постараться, чтобы объяснить твое поведение. Благо теперь все можно списать на твою беременность и гормональные капризы…

– Да твою же медь… – простонала я, спрятав лицо в ладонях, сидя на диване, где и встретила гостей. Подниматься и проявлять гостеприимство я была не расположена и плевать я хотела, как на это будут смотреть со стороны.

Ну, хоть туфли вернули: уже, какой-никакой – а плюс. Потому с матом, пожалуй, пока воздержусь.

– Я должен заметить, что если ты и дальше будешь выкидывать подобные выкрутасы, мне придется проявить озабоченность…

– Пап, – позвала я коротко, но не была услышана.

– Подумай, в каком свете ты выставила Игоря! Теперь вы все должны делать вместе…

– Отец, – уже громче попыталась я привлечь внимание родителя и мельком посмотрела на причину моего срыва – Игоря. Костюм тот почистить успел, но выглядел напряженным и взгляд отводил. Если ждет извинений за поруганную честь – облезет.

– Я, конечно, безумно рад, что вы решили одуматься. Но следовало предупредить об этом прежде. Быть может, тогда подобных конфузов можно было бы избежать и подготовить нормальное объявление о том, что вы ждете ребенка…

– Достаточно! – прикрикнула я, что, наконец, заставило отца посмотреть на меня и замолчать. Ощущая, как мое лицо пылает от гнева и обиды, а предательские слезы вновь защипали глаза, я неловко встала на ноги, в надежде не выглядеть более жалкой, чем ощущала себя. – Все это – чертов фарс! Игорь солгал! Не будет общего ребенка и свадьбы! Мы – не вместе! – сделала я резкий жест рукой и посмотрела в лицо бывшему жениху. По тому, как он сцепил челюсть и отвел взгляд, я поняла, что он… он соврал намеренно. Вначале я предполагала, что он мог неправильно понять мои слова, а разубедить того я просто не успела, но сейчас осознала, что та выходка на сцене была – намеренной.

– Как это понимать? – сменившись в лице, потребовал отец, посмотрев на нас с Игорем по очереди. – Ты же беременна! – указал он на мой живот, который, вероятно, теперь, зная на что смотреть, было уже не скрыть.

– Беременна. Но ребенок к Кравцову не относится никаким образом, что ему прекрасно известно! – выпрямила я плечи и задрала подбородок, клятвенно пообещав себе потерпеть, а пореветь чуть позже. Но не сейчас. Я должна выдержать этот раунд. – Прежде чем Игорь решил разыграть эту сцену, я говорила ему, что между нами все кончено.

– Игорь? – словно не удовлетворившись моими словами, посмотрел отец на несостоявшегося зятя. Тот, замявшись, все же кивнул:

– Так и есть. Я знал, что ребенок – не мой. Но мы с Ланой договорились попробовать вновь. А когда сегодня она попыталась меня бросить… я запаниковал.

– Если это не твой ребенок, то чей? – нахмурился отец и вновь обернулся