Исколовшись о шипы, она удалилась ни с чем… Проклятые случайности! Даже у герцога Хайдрейка на ночь оставляли где-нибудь открытое окно! И Киоре решила, что ограбить по-крупному виконта для нее — дело принципа, пусть даже никто не узнает о провале.

Чисто из вредности обокрала соседний дом, где так заманчиво колыхались в открытом окне занавески. Она не знала, чей он, увидела только портрет императора в библиотеке. А, выбравшись через кусты на дорогу, услышала привычный уже свисток в спину, от которого пришлось удирать. Патрульного, нагнавшего ее на одной улице, ударила по лицу и сбросила в канаву, выпуская эмоции, и к рассвету вернулась во временное жилище.

— Ты здесь, — прошептала проснувшаяся Мешагиль, садясь.

Киоре, не стесняясь ее, села на кровать и достала деньги. Вышло около пятисот золотых, четыре сотни из которых уходили в счет платья. Такими темпами ей каждую ночь придется выходить на дело… Если, конечно, Ястреб не найдет для нее прибыльного заказа.

— Не стоит, — сказала колдунья, как будто прочитав ее мысли.

Киоре вздрогнула и совершенно забросила идею сбегать в подземелье за манком.

Киоре в последний раз поправила платье перед крохотным медным зеркалом. Сидело оно идеально, делая ее выше и еще стройнее. Маска закрывала лицо, которое обрамляли рыжие волосы, такие яркие, что, казалось, даже в полумраке каморки они пылали, как огонь.

— Госпожа, ваш плащ? — спросила сидевшая на кушетке служанка, прижимая к себе дорогую вещь из темно-синего бархата.

Она за двадцать золотых помогла Киоре пробраться во дворец и теперь наблюдала, как какая-то богатая девушка готовилась выйти к людям.

— Оставь себе, — небрежно бросила Киоре, изогнув накрашенные и оттого более пухлые губы. — Куда мне идти?..

Темные коридоры сменились ярко освещенными, и праздничная, быстрая музыка влилась в самое сердце. Шла середина бала, и гости уже то и дело входили и выходили из главного зала: кто подышать воздухом на балконах, кто посидеть в тишине библиотеки (малой, устроенной специально для таких случаев!), а кто и на тайное свидание.

Огромный зал заполнили танцующие пары, вокруг которых кружилось, поднятое юбками, цветное конфетти, блестело, переливалось радужным дождем. Киоре, распрямив плечи, вплыла в помещение. Узнать кого-либо в этом смешении было невозможно: все прятали лица за масками и тканью, волосы — под париками и головными уборами. Мужчины не стеснялись использовать накладные бороды и усы, дамы — мушки и косметику. И образы вокруг проплывали самые разные: от воплощений времен года и святых до жутких монстров, каких только могло породить людское воображение.

Музыка гремела, кружились счастливые пары, и каждый хотел разгадать, с кем ведет беседу. Бал-маскарад позволял вольностей больше обычного, оттого мало на чьих руках виднелись перчатки, оттого расстояние между партнерами в танце было меньше положенного, оттого на шалости и легкие поцелуи здесь смотрели сквозь пальцы даже самые чопорные старушки. Вот уже Киоре подхватил стремительный танец, а чьи-то горячие руки сжали талию.

— Кто вы, о прекрасная незнакомка? — спрашивал мягкий баритон разбойника в треугольной шляпе и с маской на всё лицо.

— А разве я человек? — чувственно улыбалась Киоре, склонив голову к плечу.

— Нет? Тогда кто же? — в тон отвечали ей.

А она со смехом перелетела к другому партнеру, чтобы услышать тот же вопрос от мужчины, одетого в рыболовную сеть, маской которому служил череп, а волосами — имитация водорослей. И от него она упорхнула со смехом, но уже не по фигуре танца, растворилась среди старомодных кринолинов, пропала за преградой вееров.

Киоре не дремала: в юбке платья был незаметный разрез, через который можно было складывать небольшие вещи в мешочек, привязанный к ноге. Брошка, колечко, нитка жемчуга, карманные часы — незначительные вещи, но несомненно дорогие: иные на балы не носили. Она не останавливалась на одном месте ни на миг, летала среди людей яркой, заморской птицей, и говорившие замолкали, оглядываясь на дивное видение. Она пахла счастьем, она его излучала, она была им, и тянувшиеся к веселью люди лишались украшений, совершенно того не замечая.

— Кто вы? Позвольте пригласить вас? Не желаете ли подышать свежим воздухом? Можно вас похитить? Не убегайте! — слышала она себе вслед шум голосов.

И Киоре решила смилостивиться, тем более что мешочек был полон. Прискорбно, но своровать больше ей нельзя.

— Так чей же на вас костюм? — спросили ее пять человек.

Две дамы в кринолинах и тесных корсетах изображали замковых привидений, а мужчины — древнего воина в доспехе и хаанатского колдуна в длинном халате. Она переливчато рассмеялась:

— Птицы счастья!

И растворилась среди танцевавших, подхваченная котом, которого, впрочем, довольно скоро сменил некто мрачный в обычном черном костюме и черной маске с клювом и перьями, закрывавшими волосы.

— А вы кто? Птица скорби? — спросила она, скользнув пальцами по рукаву.

— Всего лишь ворон, — отрезал знакомый голос.

— Что ж… Я тоже птица. Птица счастья, — ответила, поддерживая яркую улыбку.

Только герцога Хайдрейка ей не хватало! О, теперь Киоре разглядела холодные серо-зеленые глаза в разрезах маски! Проклятье! Но, собственно, а почему она волнуется? Ведь он не сможет ее узнать. Если только голос… Но надо просто говорить не так напевно, как она привыкла.

— Птицы счастья не существует, — уверенно ответили ей.

— Но и большинства присутствующих здесь персонажей тоже.

Танец кружил, Доран вел вполне уверенно, избегая столкновения с другими парами, но все равно казался чужеродным пятном в этом веселье.

— Вы слишком серьезный. Улыбнитесь! Или, быть может, вас, отшельника, привела сюда жена?

Киоре забавлялась, вспоминая ощущение азарта: опять мышь дергала за усы кота. А может быть, это ее шанс? Может быть, эта неприступная крепость падет под ее чарами? В фигуре танца она скользнула рукой по мужскому плечу, вызывающе, обещая нечто большее.

— Какие еще предположения будут? — в холодном голосе скользнула смешинка.

Ответить Киоре не позволил резкий поворот, от которого закружилась голова, а она чуть не сбилась с ритма.

— Это было внезапно! — чуть обиженно сказала она. — Ну… У меня версий много, только мне бы хотелось услышать вашу.

— Мою версию? Даже не правду? — ее собеседник был удивлен.

— Это маскарад! Я ведь тоже имею право лукавить.

Крепкая рука жгла спину: Доран был отменным танцором, хоть — как она слышала — уже давно не появлялся на балах. Видимо, отказать императору он не мог или же тот знал, как заставить друга.

— Мне просто не нравятся балы, — равнодушно ответил Доран. — Признаться честно, я бы лучше поспал.