Параллели совершенно очевидны даже без микроскопа. Снибрил – это Фродо, отважный мечтатель, сменивший мирное существование на пугающие приключения. Писмайр – Гэндальф со сверкающими глазами, мудрый и временами могущественный волшебник. Вайты – эльфы; мудрые и загадочные существа, бежавшие из страны, смелые и воинственные дефтмены – это гномы, а моулы – смесь огров и Черных всадников, вплоть до их «глумливого визга». Есть еще юная дочь мудреца вайта – он вполне мог бы носить имя Элронд, а она – Галадриэль, а в тот момент, когда возникает особая нужда, появляется опытный воин с таинственным прошлым. Пратчетт назвал его Бейн, но в качестве образца вполне мог выступить Бродяжник. В начале книги Снибрил воображает, в точности как Фродо и Бильбо, что все дороги есть соединенный между собой поток, который подхватывает тебя и несет к приключениям. Когда дорога наконец приводит его в древний город Уэйр, мы видим в его центре старое дерево. И никто бы не удивился, если бы вдруг появился Голлум и потребовал подарок на день рождения[78].

Впрочем, такое уважение к классику вполне можно простить. Пратчетт был еще очень молодым, а почти все авторы первых романов стараются скрыть источник влияния на их творчество. Более того, мир Средиземья в те времена проникал всюду. Фэнтези присутствовало почти так же долго, как сама литература, но «Властелин колец» – что стало общепризнанным фактом – считался точкой отсчета рождения жанра, как мы его воспринимаем теперь. Работа Толкина породила такие ролевые игры, как Dungeons & Dragons, и постепенно появилось нечто вроде набора инструментов для создания фэнтезийных миров, где орки были уродливыми, эльфы красивыми[79], волшебники мудрыми, а юных крестьянских парней неотвратимо ждала великая судьба.

То, что у Пратчетта хватило здравого смысла все переименовать и минимизировать, после чего поместить своих героев среди пыли и ворса ковра, означало, что оригинальное начало в его книге перевешивало заимствования.

«Людям ковра» сопутствовал успех. Нет, роман не стал бестселлером, но книга продавалась очень прилично, что позволило Смайту и Бандеру предложить Пратчетту написать либо продолжение, либо что-то другое. Роман получил не слишком обширную прессу, но почти все обзоры были позитивными. С точки зрения критики и продаж все прошло прекрасно. «Люди ковра» явились также творческой и символической победой. Пратчетт опубликовал роман в 23 года, и читателям он понравился. Это доказывало, что его творчество – многостороннее и яркое; опубликованная версия «Людей ковра» так же сильно отличалась от историй Дядюшки Джима, как эти истории от «Деловых конкурентов». Кроме того, книга имела образовательный эффект: Пратчетт научился переделывать черновики и начинать работу заново, узнал, что написание романа, поглощающее время и вызывающее разочарование, в результате заканчивается большой книгой, а не короткой историей. И, самое главное, он узнал, на что способен.

Терри и Лин вернулись в Бакингемшир через несколько месяцев после выхода «Людей ковра» и сняли небольшой домик в Хай-Уикоме, неподалеку от здания, в котором располагалась Bucks Free Press, где Терри предстояло занять должность заместителя редактора. Его второй период работы в газете существенно отличался от первого. Терри уже не был стажером или репортером без особого опыта работы, он вернулся ветераном, пусть и отсутствовал всего год. Для тех, кто присоединился к команде до его ухода, он являлся такой же неотъемлемой частью редакции, как Кен Берроуз или Джордж Топли. Более того, в его отсутствие появилось много новичков, например шестнадцатилетняя Дженис Рейкрофт, чей путь в журналистику был на удивление похож на историю самого Пратчетта. Она появилась в отделе новостей после собеседования с Артуром Черчем – в школьной форме, не больше и не меньше – и оставила школу в следующую же пятницу и пришла в офис Bucks Free Press уже в понедельник. Рейкрофт так хотелось стать репортером, что она подала заявление на работу в бухгалтерию, а потом устроилась секретаршей Черча, дожидаясь, когда откроется вакансия репортера-стажера. Артур Черч вновь отыскал талант и помог молодой писательнице, бросив ей спасательный круг.

Когда Рейкрофт стала репортером-стажером, Терри оказался одним из немногих, кто не скрывал своей радости: остальные хотели, чтобы Черч нанял более опытного журналиста. Пратчетт стал защитником и наставником для нового рекрута Free Press, проникнувшись тем, что карьера Рейкрофт повторяла его собственную. Это был ранний пример того, что Пратчетт называл «сочтемся позже», что он и делал в течение всей жизни. Он понимал, что другие подставляли свои шеи для того, чтобы он мог двигаться вперед: наставники и сторонники, такие как Тед Кассон, Артур Черч, Колин Смайт и Питер Бандер, а также авторы, такие как Брайан Олдисс, Майкл Муркок и Артур Ч. Кларк. Либо напрямую своими действиями, или опосредованно, проявляя к нему внимание и делясь мыслями, эти люди помогли ему добиться нынешнего положения, и в течение всей карьеры, и сейчас он был готов поступать так же. Позднее, став знаменитым автором[80], он множество раз вступал в переписку со своими собратьями, которые просили его советов в обычных письмах и по электронной почте. Пратчетт постоянно присутствовал на конвентах НФ, общался, участвовал в дискуссионных группах. Ближе к концу жизни он даже вел курсы в колледже «Тринити» в Дублине. Он постоянно следовал принципу «сочтемся позже» и не стремился получить результат сразу. Каждое поколение писателей должно посадить зерно для появления следующего. Дженис Рейкрофт вспоминает, что она стала одним из тех, кто выиграл от его щедрости:

«Меня прозвали Занозой, но Терри взял меня под свое крыло вместе с другим начинающим журналистом, Робертом Хаусом. Стать репортером значило для меня оставить письменный стол секретарши и занять место в комнате для репортеров. Пустой письменный стол находился напротив Роберта, а NUJ [Национальный союз журналистов] как раз обсуждал, могут ли два начинающих журналиста сидеть друг напротив друга, или их лучше приставить к опытным профессионалам. Мы держались вместе, нам помогал Терри, регулярно появлявшийся из соседней комнаты помощника редактора, чтобы обсудить статьи, над которыми мы работали, давал советы или улучшал вступление и добавлял оттенков к статьям, не меняя фактов. Он мягко и спокойно направлял нас в нужную сторону».

Оба стажера получали огромную пользу от общения с Пратчеттом, а Роберт Хаус занял его место в «Детском цикле», когда Терри через некоторое время ушел из газеты. Рейкрофт помнит, как Терри несколько раз приходил к ней на помощь:

«Однажды, когда я только начинала, Терри спас меня, когда я совершила ужасную оплошность. Я вошла в кабинет заместителей редакторов, чтобы вручить ему свой очередной шедевр для детской страницы, которую Терри составлял каждую неделю, и довольно нахально пошутила о том, какая у них легкая работа, в то время как мы вынуждены искать на улицах темы для новых историй. Заместители в основном были уже немолодыми людьми, а руководил ими внушительный Кен Берроуз.