Да что говорить, всю жизнь только и слышала от нее, что я должна и какая обуза. Возможно, кто-то считает это нормальным, но не я. И у меня есть с чем сравнить. Есть сын. Любимый, родной и я сделаю все для него, искренно считая, что он — мое счастье.

Все зависит от человека. А эта женщина… плевать хотела на меня как тогда, так и сейчас. Ничего. Сейчас уже не так обидно и больно. Переживу, а дальше будет видно. Нельзя идти на поводу у разных подонков и отчаиваться.

С этой мыслью засыпала, обещая себе, что все будет хорошо. И тут же мелькнула мысль о мужчине, что с ним-то точно не буду переживать ни о чем, но постаралась заглушить ее, и закрыла глаза.

* * *

24 декабря, понедельник

С улыбкой смотрела, как сын весело подает дяде Диме игрушку, не прекращая болтать. Картунов наряжал те ветки елки, что были на самом верху, а я снизу. Сынок подбегал к нам по очереди, весело хохоча и восторгаясь игрушками в виде сказочных персонажей. Столько радости светилось в его глазах, что не могла не восхищаться этим волшебным мгновением. За полтора часа наша квартира превратилась в новогоднюю сказку. И все благодаря Дмитрию.

Сегодня было так холодно, что на горках катались только сорок минут, а потом поехали в магазин детских товаров и игрушек, где на первом этаже продавались искусственные елки и множество всяких стеклянных игрушек, которые так и хотелось сгрести себе, чтобы в доме было чудо. Потом Дима вспомнил, что наступает Католическое Рождество и предложил украсить квартиру. Попыталась перевести предложение в другое направление, предложив зайти в кафе, но не получилось. Сын с Картуновым словно сговорились и повели в нужный отдел, а дальше я потерялась в волшебной атмосфере, удивляясь красоте, не замечая, что уже складываю в тележку всякие безделушки, словно ребенок, зачарованно исследуя новое.

Даже не думала, что выбирать новогодние безделушки весело и занимательно, ведь никогда таким не занималась. Мы с матерью не покупали ничего нового, лишь тратились на маленькую, захудалую елку, которую нам отдавали почти за бесценок, а потом приносили из кладовки коробку со старыми украшениями, доставшимися еще от матери отца.

Даже не хотелось вспоминать, а сейчас совсем все по-другому.

Постоянно чувствовала на себе пронзительный взгляд мужчины, и старалась не реагировать, убеждая себя, что он всегда такой подозрительный и наблюдательный. Мы почти закончили наше новогоднее мероприятие, и уже можно было отдохнуть и приступать к праздничному ужину.

Гусь с яблоками в духовке двадцать минут как готов и дразнил своими ароматами. Салаты, бутерброды и закуски ждали своего часа. Посмотрела в окно, отмечая темень, и подумала, что нужно уже садиться, ведь мужчине скоро уходить, как вдруг услышала:

— Не против, если приму душ?

— Да, конечно, — тихо проговорила, тут же думая о том, что не стоило разрешать. Но не могла же я быть такой черствой? Да и не хотелось.

— А как же ужин? Не сядем? — воскликнул Сережа, посматривая то на меня, то на Дмитрия.

— Вот приду, а потом сядем. Время позволяет, — выдал Дмитрий и, взъерошив волосы сына, пошел в коридор, где у входа лежала его спортивная сумка.

Улыбнулась сыну и только хотела сказать что-то, как случайно посмотрела на часики, с ужасом отметив девять вечера.

«Время позволяет?! Ничего не позволяет. Уже очень поздно для гостей» — подумала и прикусила губу, надеясь, что Картунов быстро освежится, поужинает, а потом уйдет.

Через час я была поражена тем, как долго ест мужчина, все спрашивая, задавая вопросы Сереже, изредка мне, совсем не реагируя на мой намекающий взгляд, направленный на часы. Правда, я открыто не злилась, ведь праздник, и мне нравилось вот так сидеть и общаться. Просто чувствовала напряжение и недосказанность, боялась своих эмоций, и того, что мне нравится это общение. Что говорить, мужчина очень помог, устроив нам нежданно-негаданно такой чудесный волшебный день, плавно перешедший в ночь.

После праздничного ужина я искупала Сережу, рассчитывая, что Дмитрий уйдет, но нет, он вошел в ванную, когда собралась нести сына в детскую, обмотанного банным полотенцем, и поднял на руки. Сережа визжал от восторга, счастливый и радостный, с надеждой смотрящий на нас, что пугало. Детям много не нужно, чувствуя любовь и заботу, они начинают фантазировать и мечтать, чтобы так было всегда. Не хотелось разбивать наивные детские мечты.

Натянув пижаму на своего мальчика, начала читать сказки, чувствуя, как меня поедают голодным взглядом. Жарким, диким… Казалось, что еще немного и съедят. В воздухе висело напряжение и желание, давящее с невероятной силой.

А может, я накручивала?! И Дмитрию плевать, а мне просто очень хотелось его внимания. Надеялась, что это не так. Мне кроме сына никто не нужен.

Была вся как на иголках, стараясь сосредоточиться на тексте, ставя себе галочку, что нужно поговорить. Меня не устраивало вот такое давление. Совсем. На третьей сказке Сережа уснул и я, выключив светильник, направилась в кухню, желая помыть посуду.

Каково же был мой шок, когда увидела, что на столе ничего нет, а вот посудомоечная машина уже как двадцать минут работала. Посмотрела по сторонам, и медленно направилась в зал, считая, что Картунов там. Где еще ему быть?

Свет в комнате был выключен, и лишь гирлянды освещали волшебным светом все вокруг, а также пылал электрический камин, поражающий своею красотой и изысканностью. На елке сверкало три гирлянды, все разные, необычные, переливающиеся и мигающие, освещая яркими цветами зеленые пушистые ветки с игрушками, мишуру и гирлянды. На полу в снежном сверкающем полотне в виде ваты стояли Дед Мороз, Снегурочка и деревянные сани с четырьмя оленями. Красивые звери с белым мехом на груди и с длинными изящными рогами. Они словно живые мечтали броситься в путь по заснеженным сугробам. Подарков пока не было, но нужно будет позаботиться об этом в ближайшее время.

Картунов даже телевизор не включил. Просто сидел на диване и смотрел немигающим взглядом на пляшущее пламя камина. Не могла определить по его лицу, в каком он состоянии. Странный мужчина, но чем-то притягивает меня, что совсем не нравилось.

Прошла мимо к окну, прикасаясь к белоснежной ткани, и тихо проговорила:

— Уже поздно…

— Пустишь переночевать или считаешь меня опасным, чтобы оставаться в твоей квартире?!

Не шевелилась, продолжая смотреть в темноту. За секунды в голове промелькнуло множество мыслей, но вот желание выгнать его среди них не было. Скорее всего, благодарность за то, что оставил квартиру, что заботился и дарил сыну радость. Закусила губу и произнесла:

— Можешь остаться. Постелю тебе здесь.

Ответа и благодарности я не услышала, да и не ожидала, не тот мужчина, чтобы ждать от него поблажек и комплиментов. Через пять минут я разобрала диван и, отмечая свет от елки и камина, спросила:

— Выключить гирлянды или оставить?