— И чего ты боишься?

Она пожала печами и отпила чай. По ее лицу видела, что открываться подруга больше не будет. Что-то произошло и это не дает ей покоя. Просидев несколько секунд в тишине, позволила себе спросить:

— А он… нравится тебе?

— Мне нравилось с ним общаться… очень. Но… теперь я выхожу замуж и…

— А он? Что можешь сказать о нем?

— Вернулся из Германии. Мать у него там жила, как я поняла, умерла от рака, и он вернулся в Россию к отцу, хотя там был очень востребован. Гейнц Артур — ведущий инженер-энергетик. Сейчас его пригласили для работы в Барнаул в горнодобывающую компанию. Пока отдыхает у родителей отца…

Повисла тишина. Девушка встала и пошла к холодильнику, прихватив с собой миску. Собрав нужное количество яиц, она подошла к столу и, поставив тару, пошла к раковине ополоснуть руки. Минуту молчала, а потом прошептала:

— В общем, я думаю, что справлюсь со своими переживаниями, с подозрениями Егора и с претензиями Артура, который оказался не совсем таким веселым и беззаботными, как казалось. Нет, он непробиваемый, настойчивый и ему плевать, что я говорю.

«Как знакомо…»

— То-то я смотрю, что Петрушин привозит и увозит тебя.

— Да, переживает, что могу уйти. Кардинально поменялся, больше мы не ссоримся. Надеюсь, все наладится.

— Это хорошо. Если что, всегда рада помочь всем, чем смогу.

Она улыбнулась и благодарно проговорила:

— Огромное спасибо! Я это знаю. Все, а теперь давай трудиться. И еще… я вот что подумала, а не создать ли нам серию новогодних маленьких тортиков. Уверена…

Слушала с довольной улыбкой, а потом убрала кружки и принялась за работу, помогая с коржами, обдумывая ее предложение и как все воплотить в жизнь.

Трудились до пяти часов, а потом я собралась домой, а Надя решила остаться. Переодевшись, взяла сумочку и выбежала на улицу. Погода была ужасная: мокрый снег летел в лицо, ледяной ветер трепал шубу и невероятный холод пробирал до костей. Только поспешила натянуть варежки, как заметила чуть вдалеке двух мужчин. Прошла несколько шагов и остановилась, узнавая в одном из них Тараканова. А вот второй высокий мужчина в дубленке мне был не знаком.

Значит, по мою душу. Стало не по себе. Но что они мне могут сделать? И кто этот второй?

Вздохнула и подошла к ним, вежливо выдавая:

— Здравствуйте. Вы ко мне?

— Да, — заявил худощавый мужчина, с презрением окидывая меня с головы до ног. Он почесал подбородок и выдал: — Ксения, скажите, а вы любите своего сына, и хотите жить с ним дальше?

Появилась мысль, что не просто так задан вопрос. А если учитывать, что рядом стоит Тараканов, то он задан специально.

— Странный вопрос. Я люблю своего сына и конечно же буду жить с ним и дальше. Еще что-то или все? — любезно уточнила.

— Сомневаюсь, — выдал он и протянул бумагу мне. — Ознакомьтесь с заявлением Лодкина Евгения Константиновича.

«Кто такой? Ничего не понимаю…»

Взяла бумагу и в шоке смотрела на размашистый почерк, где мужчина, как оказалось, бывший любовник, писал, что четыре года назад общался со мной, гулящей женщиной, подлой воровкой и аферисткой. Что она специально беременела, чтобы получить деньги на аборт, и такую схему проводила неоднократно с другими, получая нужные суммы. Он денег не дал, и я нашла другого, обманув, что это его сын, но вместо аборта родила. Сейчас Евгений требовал вернуть сына, не желая, чтобы такая испорченная женщина воспитывала его ребенка. Он с радостью пройдет любые тесты, и готов на все, чтобы забрать родную кровиночку от столь корыстной и подлой особы.

Затрясло. Я посмотрела в ухмыляющиеся глаза Тараканова и ядовитые другого мужчины, и проговорила:

— Что за бред?

— Это не бред, — самодовольно выдал он. — Отец ребенка сейчас находится в городе в моем доме. И если мы с вами не договоримся, то заявление пойдет в прокуратуру и начнется разбирательство. А учитывая наши связи и…

— Вы кто такой? — гневно осведомилась я, желая знать, кем является этот подлый шантажист.

— Я Картунов Валерий Николаевич, племянник вашего покойного мужа, — довольно заявил он, раздувшись от важности от своего триумфа.

«Началось…»

Сглотнула, считая, что любую ересь можно опровергнуть, и спокойным тоном проговорила:

— Это все неправда, и можно доказать, что ваши слова не что иное, как ложь.

Мужчина хмыкнул, намекая на полную чушь с моей наивной стороны. Поправил меховой воротник своей дубленки и лениво протянул:

— Мы располагаем информацией, которую предоставили свидетели, в том числе и ваша мать. Лариса Дмитриевна дала письменные показания, что вы до того, как умчались за богатством Картунова, зарекомендовали себя как жадная и корыстная особа, не ценившая должным образом родную женщину, и как только подвернулся случай, убежали, не посчитав своей обязанностью, позаботиться о ее благополучии. Ваши одноклассники и друзья…

Подняла руку вверх, предупреждая о том, что дальше можно не говорить, и презрительно окинув его с головы до ног, выдавила:

— Это все? А то мне некогда, нужно домой.

— Кстати, по квартире…

Кто бы сомневался, что сейчас хитрый племянник скажет что-то очень умное, и я останусь без всего. Как бы не так!

Отметив, что погода ухудшается, и пора бежать к машине, старенькой иномарке, которую смогла приобрести на личные средства, вновь вернула внимание на двух мужчин, а именно дохленького наглого племянника, решившего пойти обманным путем ради своих корыстных планов. Все же поразительно, какие гнилые мужики встречаются на моем пути. Пока только один отличился, но и то, пропал бесследно, даже не потрудившись позвонить. Но с другой стороны, кто я ему такая, чтобы иметь претензии?

— Что? Наследник — не живой человек, а клон? Настоящего я убила и съела? — уточнила лениво, отмечая, как взбесился мужчина от моих слов, тут же встрепенувшись и грудью дернувшись вперед.

«Гусь! Такой важный, что хочется зажарить в духовке с яблоками, и съесть».

— Да уж, — скривившись, буркнул Валерий Николаевич, — Я наслышан о том, какой у тебя ядовитый язык.

— Правда? А мы уже на «ты»? Так быстро, но не желательно, а если быть точнее, категорически запрещено. Наслышаны обо мне?! А я вот не знала вас, не знаю и знать не хочу. Намек понятен или повторить?

Мужчина встрепенулся, как гусенок после купания в луже, и резко завизжал:

— Наплевать на собственного ребенка? Решила скинуть? Может, захотелось еще одного дурака найти, забеременеть, а потом…

«Вот мужики пошли… Тошно слушать это нытье».

Резко повернулась к нему спиной, игнорируя жадный взгляд Тараканова, который напротив племянника смотрелся куда лучше, хотя обоих презирала. Только сделала шаг, как услышала: