— Притащилась, шалава! — воскликнул тот и, намгновение отвернувшись от Лени, съездил ее по физиономии. На лице Оксанымгновенно начал наливаться краской второй синяк, расположенный симметричнопервому.

— Ой, убивают! — завопила женщина, забыв о своемпредостережении. — Костик, за что?

— За что? — рявкнул Костик, пытаясь еще разпопасть кулаком по лицу подруги. — А это что за фраерок к тебе притащился?Еще один хахаль? Мало тебе чечена…

— Да я его ваще первый раз вижу! — закричалаОксана в праведном негодовании, в то же время довольно ловко уворачиваясь откулаков сожителя. — Мужчина, ты ваще кто такой?

— Первый раз? — орал Костик. — А откуда же онтебя знает? Это так ты себя соблюдала? Мужчина в тюрьме здоровье гробит, а тытут на воле хвостом крутишь во все стороны?

— Клянусь тебе чем хочешь — первый раз этого мужикавижу! — оправдывалась Оксана.

— Эй, ребята, может, вы сами между собой разберетесь, ая уж как-нибудь в другой раз загляну? — предложил Маркиз и попробовалулизнуть, потому что развитие событий совершенно его не устраивало.

— В другой раз? — заорал Костик. — Это что же— ты прямо при мне говоришь, что к бабе моей без меня притащишься? Да я тебя…

С этими словами он вцепился в Ленин рукав и потащил на себя.Рукав затрещал, но Леня ловко присел и вывернулся из мертвой хватки ревнивогоуголовника.

В это время за спиной у Маркиза приоткрылась дверь соседнейквартиры. Оттуда выглянула крошечная тщедушная старушка и ехидным детскимголоском проговорила:

— Опять, ироды, дебош устраиваем? Опять,бескультурники, общественный порядок нарушаем?

— Уберись, бабка, пока я тебя не затоптал! —рявкнул Костик и потянулся в сторону любознательной старушенции. Та мгновеннозахлопнула дверь и пискнула из-за нее:

— А я уже милицию вызвала, так что теперь тебя,родимый, непременно заберут!

— Ах ты, жаба старая! — завопил Костик и изо всехсил пнул соседскую дверь босой волосатой ногой.

— Костенька, уймись, тебе же нельзя! — голосилаОксана, пытаясь втащить своего разбушевавшегося дружка в квартиру.

Снизу по лестнице уже гремели шаги поднимающихсямилиционеров.

— Непременно заберут! — радостно верещала изукрытия старушка.

— Убью! — отвечал ей неугомонный Костик.

На площадку высыпали четверо милиционеров, которые тут же облепилиКостика, как собаки медведя.

— Ну, Сопрыкин, я знал, что тебе недолго на волегулять! — пропыхтел один из них, судя по всему старший, заламывая рукиКостика за спину. — Трех дней не отгулял!

— Это все ты, шалава! — Костик с ненавистью гляделна свою подругу. — Все ты со своими хахалями!

— Да что ты, Костенька, — всхлипывала Оксана,утираясь полой халата. — Говорю же тебе, первый раз этого мужчинувижу. — И она с явным интересом покосилась на Маркиза.

— Но явно не последний! — удовлетворенно проговорилмилиционер, защелкивая на запястьях Костика наручники. — Так что неволнуйся, Сопрыкин, баба твоя скучать без тебя не будет, общественность недопустит!

— Убью! — заревел Костик, пытаясь вырваться из рукмилиции. — Убью, козлы!

— Плюс оскорбление сотрудников милиции приисполнении, — обрадовался милиционер. — Это кроме нарушения режима,дебоша в общественном месте и рукоприкладства. Так что загремишь ты, Сопрыкин,на полную катушку…

— Гады! — стонал скованный уголовник.

— А у вас, гражданин, документы имеются? —милиционер повернулся к Маркизу.

— А как же! — Леня, в чьи планы совершенно невходило попасть в поле зрения милиции, с верноподданнической улыбкой протянулмилиционеру новенькие водительские права на имя Василия Ивановича Чапаева.

— Я только усы сбрил, — добавил он, умильнозаглядывая в глаза милиционера.

— Зря, — неодобрительно заявил тот, возвращая Ленедокумент. — С усами вам лучше. На актера какого-то были похожи. Фамилиюникак не могу вспомнить.

— Отращу! — пообещал Маркиз и едва удержался, чтобыне щелкнуть каблуками.

— Ну, это я не настаиваю, — покладисто разрешилмилиционер. — Усы — это личное дело каждого.

Милиционеры подхватили сопротивляющегося Костика под локти иповолокли его вниз по лестнице. Оксана еще несколько раз всхлипнула, запахнулахалат и повернулась к Лене:

— Ну, заходи, что ли… его теперь не скоро выпустят…

— Ни стыда у некоторых, ни совести! — донессяиз-за соседней двери визгливый голос настырной старухи. — Мужика ещеувести не успели, а она уж другого заманивает! Тьфу, подсматривать противно!

— Уймись, крыса старая! — крикнула Оксана изапустила в дверь свалившимся с ноги тапком. — Уймись, пока тебя в унитазне спустили! В самый раз пройдешь!

— Руки коротки! — взвизгнула соседка.

— Или кремировать тебя досрочно, в порядке поощрения! —добавила Оксана, закрепляя моральную победу. — Да вы не обращайте на неевнимания, — она повернулась к Маркизу и кокетливо улыбнулась. — Что снее взять, некультурная женщина!

Свежий синяк уже налился цветом спелой сливы, и лицо Оксаныприобрело законченную симметрию. В сочетании с призывной улыбкой это создавалонеповторимый эффект.

— Культурная или некультурная, — продолжала бабкаиз-за двери, — а только я Костику все непременно передам! Как только онвернется, полностью поставлю в известность! У меня на тебя, шалаву, душа яркимпламенем горит!

— Да к тому времени, как он вернется, тебя уж давносхоронят! — ответила Оксана, подбирая тапок и впихивая в него крупнуюзагорелую ногу.

— Верю в силу отечественной медицины! — убежденно прошамкаластаруха, чтобы оставить за собой последнее слово.

Но на этом жизнеутверждающем заявлении дискуссияблагополучно завершилась, поскольку Маркиз и его новая знакомая вошли вквартиру и закрыли за собой дверь.

— Зачем только таким личностям жилплощадь дают! —обиженно проговорила Оксана, проходя на кухню. — Ей квартира безнадобности, ей давно в дурдом пора, в палату восьмиместную! Неужели и мы в еевозрасте такими же будем?

— Не будем о неприятном! — прервал ееМаркиз. — Как вы относитесь к немецким полусладким винам? — и онвыставил на кухонный стол бутылку «Царевны-лягушки».

— Нормально отношусь, — заметно оживиласьОксана. — А к сладким еще лучше.

При этих словах она вполне естественным образом взглянула взеркало и громко ахнула:

— Ну, Константин, зараза, надо же, как он меня напрощание разукрасил! Поделом его менты загребли! Подожди минутку, я сейчас… — иона скрылась в ванной комнате.