И продолжил мне выговаривать.

– Вы сунулись туда, куда нельзя было. Нарушили запрет. Даже дети знают, что нельзя ходить в Черный Бор. Но вы пошли, невзирая на предупреждение. Почему я не удивлен?

– Я дриада. Я не могу без леса!

– Это не лес, – проговорил проректор и поднял голову к темным стволам.

А ведь, наверное, он прав…

Бор, который так привлек меня поначалу, сейчас увиделся в другом свете. Не таинственным, а неприятным. Не необыкновенным, а отталкивающим. Не манящим, а пугающим.

Внезапно показалось, что в этой тишине есть нечто зловещее. Словно лес прислушивался, чтобы оглушить и утащить в свое черное нутро ни о чем не подозревающую новую жертву.

– А что же тогда такое? – прошептала я, на миг позабыв о враждебности к мужчине, который стоял напротив меня.

Я действительно никогда раньше не сталкивалась ни с чем подобным. С виду – совершенно обычный лес, а на самом деле…

– Ловушка, – ответил он негромко. – Черный Бор – это одна большая ловушка. Каждая травинка, каждый листик здесь зачарован только на одно – чтобы вас убить. 

– Меня? – искренне поразилась я. – Бабуля, конечно, говорила, что мое поведение оставляет желать лучшего, но чаровать для наказания целый лес – это как-то уж слишком…

Но скучный проректор мою искрометную шутку не оценил.

– Охота шла кое на кого покрупнее, чем одна бестолковая дриада, – проговорил он, даже не глядя на меня. – И подревнее.

Словно погрузился в воспоминания.

Я крепко-накрепко запомнила про «одну бестолковую», решив, что он заплатит за это с особой изощренной жестокостью, но ругаться с драконом здесь как-то не тянуло. Поэтому я просто заметила вполголоса:

– Если этот лес так опасен, то построить рядом с ним академию, где полным-полно беззащитных студентов, было прямо-таки золотой мыслью.

– Вряд ли вы можете себе это представить, но академии магии не строят, где попало, – оборвал проректор. – И беззащитным студентам как-то хватает ума, чтобы сюда не соваться. Даже первокурсникам.

– Серьезно? – не поверила я. – Какое-то полудохлое объявление способно кого-то остановить?

– Разве ваш куратор не проводил с вами инструктаж? – нахмурился Аэлмар.

Я отрицательно помотала головой и вскрикнула от боли, схватившись за шею.

Пальцы нащупали толстый витиеватый рубец, при прикосновении к которому кожу обожгло. Это было напоминание о том, как буквально несколько минут назад я беспомощно висела под сосной на смертоносном магическом аркане. Очень неприятное, больное напоминание, вызвавшее приступ паники и удушья.

– Наверное, надо до целителя прогуляться… – прохрипела я, обращаясь к самой себе, но никак не к проректору.

Но он почему-то внезапно шагнул ко мне.

– Дайте взглянуть, – сказал темноволосый дракон и бесцеремонно положил руки мне на ключицы.

Его прохладные пальцы ласкающими движениями прошлись по рубцу на моей коже. Там, где он касался, боль проходила, но затем возвращалась с новой силой.

– Странно, – заметил проректор. – Когда я убирал ловушку, то заложил в основу расплетения блокировку последствий аркана...

– Может, лучше к целителям? – я закусила губу, потому что терпеть действительно было сложновато.

– В случае с заклятьями подобного рода любое промедление может быть чревато, – ответил он. – К тому же у меня имеется диплом целителя, если вас напрягает, что вас осматривает неквалифицированный специалист.

На данный момент меня напрягало только одно – след от магической удавки, с которым происходило что-то непонятное и, вероятно, опасное.

Аэлмар между тем склонился к моей шее совсем низко.

Так низко, что я чувствовала его дыхание. Так низко, словно собирался меня там поцеловать.

– Я могу убрать это, – резюмировал он наконец таким тоном, что было ясно – к моей шее проректор никакого романтического интереса не испытывает. – Но будет больно. К тому же это будет стоить мне еще четверти резерва. Поздравляю, фэссарина Сенфрид – вы первая, кому удалось исчерпать мой резерв наполовину. 

– Обращайтесь, – я попыталась сделать реверанс, но вышло как-то криво. – Но за восполнением не ко мне, пожалуйста…

– Вы можете помолчать, Сенфрид? – перебил ректор, как-то по-вампирски пристально рассматривая мою шею и то, что пониже. – Если не затруднит, конечно.

– Ага, с превеликим удовольст…

Я не договорила и слабо охнула. Джерласс Аэлмар положил ладони мне на грудь – прямо над самым корсажем. На этот раз приятно теплые, тяжелые ладони. Внутреннее свечение, которое они испускали, передалось моей коже и рубцу на шее.

Острая, нестерпимая боль рубца полыхнула жгучей вспышкой, после чего сошла на нет, а потом исчезла.

Я потерла место, где раньше была вздувшаяся, покрасневшая кожа, покрутила головой.

Ничего. Ничего плохого!

Насколько я понимаю, это была магия целительства очень высокого уровня. Не думала, что боевые маги, а тем более драконы ей владеют.

– Спасибо, – серьезно сказала я, заглянув мужчине в глаза. – Спасибо, что спасли мне жизнь.

– Значит, я могу просить за это все, что угодно? – изломил бровь дракон. – Хочу, чтобы вы убрались отсюда подобру-поздорову.

– Здесь наши желания совпадают, магистр, – я поежилась, тревожно оглядываясь по сторонам. – Я больше в этот… мерзкий лес ни ногой!

– Я имел в виду академию, – усмехнулся он.

– О, на это даже не надейтесь, – отмахнулась я и резво потопала к просвету между деревьев.

Просто физически стало тяжело находиться здесь.

– Не туда, Сенфрид, – Аэлмар вздохнул, и показал совсем в другую сторону. – Удивительно, и почему ваш чудесный дар провидения позволил вам оказаться в этой опаснейшей ситуации?

«Потому что у меня его нет», – чуть не брякнула я, но вовремя прикусила язык.

– Будущее – это полотно, на котором воображение рисует сообразно своему дару, но этот узор не всегда бывает верным, – с мудрым видом отозвалась я.

– Да? Как поэтично, – протянул дракон и добавил. – Что ж, если этот узор будет неверным, или его вообще не будет, сочувствую вам, фэссарина Сенфрид. Ректор Готени приняла вас исключительно из-за вашего дара. И если он окажется очередной вашей уверткой, долго вы здесь не задержитесь.

О как!

Великое пекло…

Вот откуда столько неприятностей на одну бедную беззащитную дриаду?!

Прошедший день измотал меня совершенно. Хотелось просто уединиться в своей комнате, выдохнуть, и, может быть, даже немного подумать.