– Можно и прекратить, – согласился Нил-Сонов.

– Зарыть топор войны. Но прежде выслушай меня. Это не займёт много времени.

– Ну, разумеется…

Хайтек неопределённо кивнул, будто обдумывая, что именно могла значить последняя фраза. Коньячных бокалов у Нил-Сонова не нашлось. Он посмотрел на рюмки и предпочёл всё же стаканы. Разлил в молчании. В насыщенном, тёмного янтаря цвете напитка родились золотые искорки, поймавшие отражение ночной лампы.

– Честно говоря, я такого в жизни не пробовал, – признался Нил-Сонов.

* * *

Невзирая на обещание быть кратким, Хайтек говорил долго. Нил-Сонов слушал его, не перебивая, чувствуя приятное умиротворяющее тепло внутри, – они прикончили уже полбутылки. Хайтек сетовал, что все полагают Лазаря его любимчиком. Возможно, так оно и есть, но он бы никогда не стал покрывать Лазаря, если б засомневался хоть на секунду в чистоте его намерений. Лазарь кто угодно, только не убийца! Лазарь очень талантлив. Да, многие мотивы его поступков непонятны для гидов, он странен для них, может быть, даже чужд, но это нормально. Для этого и существуют гиды – для баланса, равновесия. Стоит признать, что пытливый ум учёных заставляет порой копать в запретных территориях, и это может быть опасным; Хайтек не раз осаждал любимого ученика, чтоб был осторожен. Но Лазарь на пороге огромных открытий, которые послужат общему благу, и сам Петропавел вынужден был оценить это по достоинству. Ну да, порой Лазаря заносит, он заходит слишком далеко, поэтому Петропавел поручил Хайтеку приглядывать за ним.

«Мне тоже», – подумал Нил-Сонов.

– Я не знаю, что там произошло, – заканчивал Хайтек изливать поток своего красноречия, – кроме того, что в Весёлой сторожке случилось что-то жуткое. И не знаю, почему Лазарь выжил, как ему удалось. Я только могу представить, каково ему сейчас. Лазарь не убийца. Не смог бы он так… Псих для вас, одержимый учёный, движимый огромным самолюбием и чрезмерно раздутым эго, пусть!.. Кто угодно, но не убийца.

«Аминь», – подумал Нил-Сонов. Подождал немного. Ни разу не слышал от Главы учёных столько эмоций, почти страсти. Речь, конечно, была отрепетирована, но во многом Хайтек казался искренне убеждённым. Или он прекрасный и недооценённый актёр. А потом Нил-Сонов спокойно поинтересовался:

– Почему бы ему тогда просто не сдаться? Чтобы прояснить все недоразумения?

Хайтек печально улыбнулся:

– А ты не думал, что именно из-за вас, Нил? Он напуган. Вы ненавидите его, затравили, обложили, как зверя. Не думал, что он просто боится вашего самосуда?

– Гиды Университета известны своей склонностью к линчеванию? – жёстко усмехнулся Нил-Сонов.

– Я не об этом, Нил. – Хайтек протестующе поднял руки. – Я ведь правда не знаю, что там произошло. Лазарь ведь не гид, Нил, у него нет вашей отваги. Возможно, он струсил, сбежал оттуда, когда всё началось. Хотя мог бы попытаться кому-то помочь. Возможно, кошмар произошедшего лишил его на время рассудка. Он струсил и сбежал, спасая собственную шкуру. А теперь боит-ся, что и это ему поставят в вину. Ведь… Николай был твоим лучшим другом, Нил.

Нил-Сонов почувствовал, как спазм в горле сменился сухостью. Он не стал говорить о погибшем друге. И о шее, вывернутой наизнанку. Вместо этого он задал другой вопрос:

– Тогда что ему было нужно в лазарете от Алёшки?

– Именно это! – горячо воскликнул Хайтек. – Как же ты не понимаешь, Нил?! Кривой Алёшка – единственный свидетель его невиновности. Он приходил за своим алиби. Возможно, он и достоин презрения, но не так глуп, чтобы допустить самосуд над собой.

Нил-Сонов обдумал услышанное: скорее всего, Хайтек говорит искренне. Всё же спросил:

– Он пытался связаться с вами?

Хайтек удивлённо посмотрел на него:

– Нет, конечно.

– Почему?

– Мальчик мой, потому что я вхожу в Высший совет Университета. И ещё потому, что, может быть, вы несколько преувеличиваете степень нашей близости? Нил, его вина в этом деле настолько очевидна, что было бы смешно, если б не так трагично. Лазарь слишком умён. И ты считаешь, что он стал бы так бездарно подставляться? Лучше подумай вот о чём: не мешает ли ваша слепая ненависть отыскать истинного виновника случившегося? Не затравленного паникующего Лазаря, а кого-то совсем другого? И не находится ли он где-то совсем рядом?

Нил-Сонов молчал. «Складно болтает», – мелькнула мысль. Действительно: вина Лазаря настолько очевидна, что подозревать его вроде бы нелепо. Но ведь неясен мотив. А если происходит что-то, пока недоступное пониманию? И ведь есть ещё кое-что: если хочешь что-то по-настоящему спрятать, оставь на видном месте. Старое правило. И тогда, может быть, показывая часть, скрывают целое?

Нил перевёл взгляд на окно. Скоро рассвет. Хайтек молча смотрел на своего собеседника, ожидая хоть какой-то реакции. Но какая может быть реакция? И неясные мотивы, и ответы в Стране Теней; она питается нашими сомнениями, жрёт нашу неуверенность и потаённые страхи. Только тот, кто пришёл оттуда и устроил кровавую бойню в сторожке, он один знает, что происходит, наверняка. И он сейчас на шаг впереди, наблюдает за нами и, возможно, посмеивается, как кукловод, под чью дудку мы все пока пляшем. И даже Хайтек…

«Только есть кое-что, друг мой кукловод, чего ты не знаешь обо мне, – подумал Нил-Сонов. – Я ведь тоже был в Стране Теней. Был когда-то, и теперь ни с чем её не спутаю». Взгляд Нил-Сонова на мгновение потемнел. «О чём ещё я тогда подумал, а? Что ещё вспомнил?»

И опять это ускользающее понимание

(несоответствия)

оказалось совсем рядом. Но раздался новый стук в дверь. Гораздо громче и настойчивей вкрадчивого стука Хайтека, который пришёл попытаться поговорить. И всё прошло, ускользнуло или поменялось. Это был Кондрат, в полной боевой форме, АКМ на ремне по косой пересекал линию груди.

– Нил, он опять приходил! – Глаза здоровяка возбуждённо блестели. – Лазарь! За ним сейчас идут. Ловкий, шельма. Ну а я к тебе.

Хайтек устало и чуть ли не со стоном вздохнул. Нил-Сонов услышал это.

– В лазарет? – спросил он у Кондрата словно ватным голосом.

– Нет. В здание биофака. В архив. В отдел реликвий и артефактов.

Нил-Сонов усмехнулся. Тяжело посмотрел на Главу учёных:

– Хайтек, мы ведь его всё равно поймаем – это лишь вопрос времени. Вам выбирать: либо расскажете прямо сейчас, что ещё скрыли от меня, либо вы становитесь одним из двух главных подозреваемых.

Хайтек поджал обескровившиеся губы. Впервые в его насмешливом взгляде промелькнула тёмная усталая искра.

– Биофак? – обронил он чуть слышно. Посмотрел на Нил-Сонова с каким-то детским недоумением, затем на стол. Ополовиненная бутылка, арманьяк, как мостик к чему-то, который несколько минут назад мог казаться таким надёжным.

– И вот ещё что, – добавил Нил-Сонов. – Гиды нужны вовсе не для баланса. А для того, чтобы вас, умников и белую кость, не перебили поодиночке. С лёгкостью, как назойливых комаров, которые мешают спать.