по наш след не шёл. Но вдоль кромк леса видел след. С север и юг, где лес кончается и начинается поле, там вдоль кромк видел след, три лошади. Очень похоже на контроль, смотрели есть ли выход из леса. Или вход. Смотрел лес на обе стороны, а там и там след одинаковый. Одни и те же лошади были.

– А ведь и мы такой след видели, командир, – неожиданно подтвердил Филатов. – Так и есть, краем поля, вдоль кромки леса были следы. Мы их не проверяли, приняли за следы отступающих.

Туманов, выслушав доклады, посмотрел на Аюпова. Тот поймав его взгляд отрицательно качнул головой, ничего не чувствую, мол. Это уже было не плохо, с земными проблемами как-нибудь и управимся. Если на дорогах военные колонны и подразделения, то на ночь большинство деревень и сёл будут с постояльцами. Коротко говоря, на дороги выходить рано, лучше двигаться по прежнему – лесами, так будет безопаснее для обоза.

– Делаем так, – наконец решил Туманов, – сутки ждём, при сухой погоде в следующую ночь выдвигаемся. Филатов, караул вокруг лагеря усилить, на счёт огня и дыма даже напоминать не стану, не дети малые.

– Есть предложение, командир. – неожиданно сказал Филатов. Это было необычно, принятое решение казаками выполнялось без предложений и обсуждений.

– Слушаю.

– Выдвигаться не обычным порядком, а с маскировкой следов отдельной командой.

– Интересно. Обоснуй.

– Мы двигаемся ночью и лесами, командир. По темноте следы правильно не замаскировать, всяко будут огрехи. Предлагаю после выдвижения обоза оставлять на дневке пару человек, они по светлому времени идут пройденным маршрутом и убирают те следы, что остались. За день как раз подойдут к следующей дневке. Дальше так же – ночь отдыхают, днем идут следом. И ещё, командир: в лесах хозяева – местные мужики. Деревенские лес знают, как свой двор. По любому следу поймут, что тут воруют – лес или зверя, или едут по лихому делу. На дорогах следы теряются, а вот если кто в самом лесу его увидит, влёт вычислят. Их глаза надо пуще всего опасаться.

– В целом толково. – Туманов согласно кивнул. – Следы подчистить, за одно и тылы будут под дополнительным контролем. Молодец, Филатов. Хвалю. Первыми вы с Лисиным и пойдёте.

Следующие сутки выпали сухими, и с наступлением сумерек начали движение. Земля была всё ещё сырой, приходилось подводы пускать не по впереди идущей колее, а своей колеёй, что значительно расширяло требуемое пространство для передвижения в лесу. Но справились и с этим. Двигались по уже набитому маршруту, через лесные дороги переезжали настилая гать из лесин, тщательно убирая их и свои следы после переезда. До рассвета прошли пятнадцать вёрст лесом, встав на дневку между Новым Ибрайкино и Татарской Волчьей, перед этим не мало потрудившись преодолевая большой лесной овраг. Туманова радовало, что подводы при такой нещадной эксплуатации не ломались, исправно крутили колеса и дополнительных хлопот не доставляли. Кроме следов. Приходилось надеяться на опадавшую листву и то, что предложение Филатова сработает, и в лесу их мало кто увидит. Днём настораживали то внезапно начинавшаяся где-то вдалеке перестрелка, то одиночные редкие выстрелы. Караул снова выставили усиленный. И как оказалось – не зря: сильно после полудня от тылового дозора пришел сигнал тревоги. Резкий крик сойки в тихом лесу смёл всех отдыхающих на заранее намеченные огневые позиции, заняв круговую оборону. Туманов тенью скользнул к стоящим, метрах в стах, в дозоре Суматову и Щукину, подавшим сигнал. Взглядом уточнил: что случилось? Щукин показал три пальца и ладонью обозначил направление. Понятно, трое неизвестных с тыла. Туманов внимательно осматривал лес, насколько позволял желтеющий покров, но никакого шевеления или признаков присутствия человека не увидел. Шёпотом спросил:

– Что видели?

– Трое шли по следу. – еле слышно прошептал Щукин. – След в след. Услышали сигнал и как сгинули.

Знаками поделили сектора наблюдения и замерли в ожидании. Наконец минут через пять Туманов заметил лёгкое шевеление, на пределе видимости, среди зарослей папоротника. Едва сдвинулось тёмное пятно, но не в сторону, а чуть вверх и вниз. Значит, битые и осторожные? Жестом указал казакам на обнаруженное движение и также безмолвно направил Суматова в обход с левого фланга, сам ужом сдал чуть назад, и прикрываясь неровностями переместился много правее. Влажная лесная подстилка мягко гасила шаги, и двигаясь почти бесшумно он через какое-то время увидел сидящего на корточках бородатого мужика, в чёрном кафтанчике, такого же цвета картузе, с лежащим на коленях кавалерийским карабином. Сидел он спокойно и не шевелясь, привалившись спиной к стволу дерева, левым боком к Туманову, из-под низко припущенного козырька спокойно обозревал местность перед собой. Чуть сзади него, за деревом, неожиданно показалась голова ещё одного, тож в картузике, с пшеничного цвета волосами из-под него. И тут же пропала. Ага, его-то Туманов и заметил с самого начала, а вот этого, неподвижного, не углядел. Сидел в тёмном, на фоне тёмного ствола, вот и не заметил. Урок на будущее. «Где же третий?» – на выдохе шепнул сам себе Туманов.

–  А тута… – Из-за широкого ствола дуба шагнула грузная фигура и взмахнула прикладом мосинки.

Очнулся в темноте, от колокольного звона в голове и резкой боли в затылке. На глазах повязка из вонючей тряпки, руки были завёрнуты за спину и связаны так, что крепость уз не позволяла и кистью шевельнуть. Он и не шевелил, пытаясь на слух оценить обстановку. Сидит на земле, спиной к дереву. Треск костра. Тепло от огня с правой стороны. Удаляющиеся шаги. Шаг тяжёлый, размашистый. Запах лошадей.

Внезапно на голову обрушился поток ледяной воды, насквозь и сразу вымочив его всего. Туманов задохнулся от непроизвольного спазма, и с резким криком выдохнул спёрший легкие воздух. Надсадно задышал, сплёвывая вонючие капли, падающие с повязки.

– То-то, – пробурчал басом кто-то рядом. – будя ушами стричь, чичас всё узреешь.

Его схватила за воротник жёсткая и ощутимо огромная пятерня и вздёрнула на ноги, как щенка. Толкнула в спину:

– Шагай-ко.

Стараясь не запнуться в траве, повыше поднимая ноги он двинулся в сторону костра, куда направлял его невидимый конвоир. Встал, одёрнутый за воротник. «Как с щенком, ей-богу». Неподалёку раздались и стали приближаться голоса. «Трое».

– Ну што? Ожил?

– Ага-сь. Хитёр гусь, Демьян. Сопит да слушает, пришлось охолонуть ретивость. Кабы утечь не удумал.

– Куды-ж яму тикать, – засмеялся кто-то, – рази в поганый ров, к дружкам своим, полежать вместях…

Засмеялись ещё двое. «Пятеро». Жёсткий палец поддел со лба повязку и резко сдёрнул. Пламени небольшого костра хватило, чтобы напрочь сбить привыкшее к темноте зрение, глаза сощурились и заслезились от дыма.