Дальше поднялись испанцы, одного из которых звали Владимиром, потом наши русские и итальянцы. Владимир горячился больше всех, его родители, естественно, были коммунистами, как и дедушка с бабушкой, которых когда-то привезли из Испании в Советскую Россию, где они были воспитаны в известном нам духе. Потом всей семьей они приехали в Канаду, но генетический революционный азарт горел в черных глазах Владимира еще как! Ликовал единственный в компании индус Вишал, потомственный лингвист и вегетарианец. Он переводил три-четыре разговора в день, потому что английский в Индии второй язык, и весь народ из бывшей жемчужины Британской короны прекрасно говорит по-английски (правда, в инфинитиве и без артиклей). Лишь иногда Вишал с энтузиазмом переводил что-то недопонятое пациентами на хинди типа «у вас вилочковая железа закрутилась за предстательную», в остальное время он томился, медитировал и по дружбе обучал меня хинди. И вдруг такой повод развлечься, Вишал тоже многое добавил к письму. Так что пока китайцы (все как один!) толпились в очереди у кабинета начальства, чтобы донести: «Елена написала письмо неподобающего содержания…», и каждый стремился донести первым, японки писали письма, итальянцы бурно обсуждали ситуацию, размахивая руками и, конечно, поддерживали, французы равнодушно отмалчивались, а южнокорейцы анализировали письмо, одобрительно кивали и подписывали. Не будем строго судить китайцев. Такое вот эхо Мао Цзедуна слышалось в нашем офисе, пока взволнованный босс, забыв ликующе улыбаться, сидел за закрытой стеклянной дверью и нервно названивал в Америку. Потом были серьезные разбирательства с американским боссом, приехавшим, чтобы рассказать, сверкая белыми зубами манекенщика, об успехах нашей фирмы, не забывая вскользь напомнить, что он с нами «в одних туфлях»… при зарплате 150 тысяч в год. Когда я пишу эти строки, я, конечно, не забываю, что моя книга находится в руках умного читателя, и он понимает, что я рассказала эту историю просто потому, что она занятная, что в каждом народе есть и таланты, и гении, и зануды, и предатели, и стукачи.

В строительство Торонто огромный вклад внесли итальянцы. Их много, но они как-то незаметны, что очень странно, они громко разговаривают, жестикулируют больше всех, эмоциональны, и глаза у них «говорящие». Может быть, они не выделяются в толпе, потому что вид у них европейский, может, потому, что мы привыкли видеть в Торонто людей разных национальностей. Пожалуй, я бы удивилась только, увидев здесь индейца, за двенадцать лет ни разу не видела. Многие мои знакомые итальянцы занимаются строительным бизнесом, иногда — владельцы фирм, иногда — просто строители.

Владелец первого дома, который мы сняли, приехав в Торонто, — итальянец, психолог со степенями и социальный работник одновременно. Он работает в больнице с людьми, прошедшими лечение от наркомании и алкоголизма, занимается их адаптацией, милейший человек. С ним было очень интересно общаться на разные темы. Его зовут Роб (на самом деле — Роберто). Иногда я говорила: «Роб, продай дом». Ответ был всегда один и тот же: «Не могу, у меня к нему чувства (feelings)». Работал он в центре города и жил там же, и этот трехспальный старый дом на севере в Ричмонд Хилле, к которому мы прикипели, был ему не очень нужен. Он постоянно приезжал, что-то чинил, обшивал заново фасад и крышу гаража, подрезал ветки деревьев. Сейчас ему 47 лет. Так и не женился, живет в том же ритме: больница, подруга, мотоцикл, дом, к которому чувства.

Когда мы, купив собственный дом, уехали от Роба, оставшись в том же зеленом Ричмонд Хилле, у нас появился сосед, адвокат и тоже итальянец. Я с ним быстро подружилась, с итальянцами сложно иметь холодные деловые отношения, и заходила к нему получить нотариальное заверение на мои переводы. Наши дочки учились в одном классе. Потом у них с женой что-то произошло, и стали они разводиться. На год примерно Тони завис один в доме, который жена потребовала продать, что он и сделал, ужасно страдая, оттого что ему пришлось перебраться ближе к центру Торонто. Я спрашивала, зачем ему наш городок, он ведь, добираясь на работу из Ричмонд Хилла, тратил на дорогу больше часа. Тони отвечал: «У меня к нему чувства».

Косая сажень в плечах — это первое, что приходит в голову, когда видишь у соседей за столом во внутреннем садике их гостей. Заборы у нас символические, так что все видно. Смотрю, однажды сидят за столом четверо молодых мужчин в футболках с названиями спортивных команд и пьют кофе из здоровенных бумажных стаканов, которые дают в уже известном вам кафе «Тим Хортонс», столь любимом канадцами. С тем же успехом мужчины могли пить и пиво, но в тот день они пили кофе, это национальный напиток, при этом все давно забыли, что вообще-то кофе полагается пить из маленьких чашечек с блюдечками, а не из пол-литровых картонных бадеек. Все четверо имеют светло-русые волосы, или, как еще здесь говорят, цвета «грязный блондин». Здоровенные руки, спокойные лица, сорок последний размер обуви, после которого только лыжи. Конечно, не все канадцы именно такие, но те, что имеют англо-украино-немецкие корни, выглядят именно так, и они выше среднего роста.

Что касается женщин, которые значительно меньше пользуются косметикой, чем русские, среди них тоже много крупных. Напомню, что в 2010 году в международном конкурсе «Мисс Вселенная» победила девушка-красавица из Торонто. В этом году было проведено исследование, в результате которого определили, что большинство канадских женщин носят четырнадцатый размер и больше. Это примерно 50–52, если по-русски. Провели даже Национальное шоу показа моделей одежды для крупных женщин. Я порадовалась. Неужели уйдут с подиумов двухметровые красотки с торчащими ключицами и детскими коленками, и молодые девушки перестанут голодать и зарабатывать анорексию в стремлении быть похожими на них? Может быть, со временем возникнет новый стандарт красоты — не очень худенькая круглолицая девушка с ямочками на щеках. Я очень на это надеюсь, хотя мне лично все равно, я вот совсем не знаю, где у меня ключицы, и не переживаю ни минуты от этого.

Надо сказать, что в большинстве своем мужчины многое умеют делать своими руками. Моя приятельница замужем за канадцем ирландского происхождения. Он адвокат, причем преуспевающий. Я страшно удивилась, когда пришла в их новый, недавно купленный недостроенный дом и увидела полностью обшитый нижний этаж с плиткой на полу, красивым потолком, гипсовыми стенами, ванной и двумя комнатами-офисами. Я спросила, кто это так быстро сработал. Оказывается, сам адвокат. Мог ведь нанять рабочих и заплатить, но он заявил, что если так поступит, то не сможет смотреть отцу в глаза и что он сам handy-man (мастер на все руки).

Канадцы по несколько лет живут парами, не вступая в брак, обычно года два-три. Однако всех в моем окружении переплюнула наша знакомая русская пара, которая позвала нас на свадьбу на восьмом году совместной жизни. Моя младшая дочь, которой сейчас пятнадцать лет, которая с трех лет живет в Канаде, спросила меня шепотом на свадьбе:

— Мама, а сколько лет они были помолвлены?

— Семь лет.

— Я не понимаю этот консепт! А почему женщина, которая объявляет их мужем и женой, говорит по-русски?