Потому что даже призраки наверняка берут начало в чем-то реальном.

За окном не страшащийся привидений черный дрозд объявляет о начале нового дня. Тильда садится на кровати, преисполненная решимости отыскать скрывающееся за странными событиями рациональное зерно. И найти, наконец, объяснения. Она уверена – ответы на вопросы, которые она не смогла пока ясно сформулировать, связаны с озером, его историей и населявшими его берега людьми. И удача или что-то похожее не нее уже свела ее с человеком, который поможет раскрыть тайны прошлого.

– Пошли. – Тильда толкает локтем Чертополошку. – Слабое свечение на горизонте и есть то, что в этих краях считается восходом. Это наилучшее время для пробежки – если ты согласна отправиться со мной, поторопись.

Ветер прекратился, сменившись легким морозцем. Тильда надевает самую теплую беговую толстовку с начесом и обматывает шею шарфом, защищающим от ледяного воздуха. Затем застегивает на Чертополошке розовый ошейник с поводком, и они не спеша выбегают из коттеджа. Собака, похоже, вполне поправилась и полна желания побегать. Вскоре они легко мчатся по земле, покрытой инеем. Когда встает солнце, зимний пейзаж начинает сверкать тысячами ледяных искр – и озеро, и окружающие его поля становятся красивыми, как картинка. Тильда выбирает кратчайший путь, время от времени посматривая на четвероногую спутницу и ища в ее беге малейшие признаки усталости или хромоты. Но собака бежит рядом в одном ритме с хозяйкой, не забегая вперед и не натягивая поводка. Когда они подбегают к скрадку для наблюдения за птицами, Тильда видит выходящую из него фигуру и сразу же узнает в ней профессора Уильямса. Она приветственно машет и останавливается, чтобы подождать его, стоя на тропинке. Профессор машет в ответ. Бинокль висит у него на шее. Несмотря на свой почтенный возраст, профессор движется быстро, и с каждым широким уверенным шагом его палка твердо вгрызается в грунт.

– Доброе утро, – окликает его Тильда. – Вы сегодня рано.

– Зимний рассвет – прекрасное время для наблюдения за пернатыми. Перелетные водоплавающие птицы улетели или, наоборот, прилетели и устроились на новом месте. Но робкие новички все равно предпочитают просыпаться пораньше и искать корм, чтобы избежать встречи со своими более шумливыми и смелыми соседями. – Он показывает на собаку. – Я вижу, у вас появилась новая подружка.

– Ее зовут Чертополошка. Она… долго болела. Это ее первая пробежка.

Профессор Уильямс дотрагивается до края полей твидовой шляпы.

– Счастлив с тобой познакомиться, – обращается он к собаке, которая в ответ вежливо виляет хвостом.

– Я рада, что встретила вас, – пользуясь удобным моментом, говорит Тильда. – Мне хотелось бы расспросить вас об озере. О его истории. Может быть, уделите мне время?

– Моя дорогая девочка, ну конечно. Ничто бы не доставило мне большего удовольствия. Выпьем чаю? У меня как раз все приготовлено для розжига камина. На его фоне ваша зайчатница будет выглядеть просто великолепно.

– Моя кто?

– Ваша собака – помесь шотландской овчарки и борзой. Ведь это охотничья собака, не так ли? Предназначенная для охоты на зайцев?

– Ну, по идее, да. Но у нее не очень-то получалось.

– Возможно, это и к лучшему. Здесь и без того осталось мало зайцев. Но выглядит она как зайчатница.

– Думаю, на самом деле ей нравится лежать перед огнем в камине, как тем собакам, что изображены на картинах старых мастеров. Ну вы знаете, дорогие ковры, оленья голова на стене и борзые, устроившиеся там, где теплее всего.

– В такой холодный день и после пробежки? Я не могу ее за это винить.

Благодаря успокоительному воздействию общества такого здравомыслящего человека, как профессор, Тильда почти забывает о его напольных часах и вспоминает о них, стоя в коридоре дома Старой Школы. Увидев, что они снова идут, она торопливо проходит в гостиную, надеясь: если она будет сидеть там, часы не сломаются. Профессор Уильямс чиркает длинной спичкой, поджигает аккуратно скрученную бумагу, лежащую рядом со щепками и углем, и камин загорается. Оставив Тильду рассматривать старинную карту озера, которая все так же расстелена на письменном столе, профессор удаляется на кухню, чтобы приготовить чай. Чертополошка, довольно вздохнув, растягивается на коврике перед камином. Тильда изучает выцветшую от времени искусно нарисованную карту озера и его окрестностей, всматриваясь в подробности ландшафта. На штампе картографа стоит год – 1908, что объясняет отсутствие на карте многих знакомых зданий, особенно на северном берегу, который облюбовали туристы, но в основных чертах общая картина с тех пор мало изменилась. Тильда сразу же, как и в первый раз, находит на карте церковь Святого Канога, неподалеку от нее – дом Старой Школы и немного поодаль – дом приходского священника; все они находятся на безопасном расстоянии от берега озера. Искусственный остров отмечен как необитаемый. Дальше, на противоположной стороне, изображена деревня Ллангорс – еще одна церковь, два постоялых двора, лежащая в низине ферма и россыпь домов. Тильда внимательно изучает карту, не зная, что надеется найти.

Нормальная карта обычной местности. Пожалуй, слишком современная, чтобы найти на ней белые пятна, которые на старинных глобусах и картах обозначались надписью «Далее драконы» или рисунками тех же драконов или других мифических существ.

Профессор быстро возвращается с чаем и угощением: ему явно не терпится поговорить на любимую тему.

– Какой период интересует вас больше всего? – спрашивает он, опуская поднос на заставленный журнальный столик. – Эта карта прекрасно нарисована довольно известным картографом, но у меня есть и более старые издания. Но, может быть, вам больше подойдет книга?

Он берет с каминной полки очки в металлической оправе, надевает и начинает просматривать тома на ближайшей к нему книжной полке.

– У меня есть много книг, которые могут быть вам полезны. Сейчас… Вот «Озеро» Томаса Джонса. Написано, правда, скучно, зато текст заслуживает доверия. Разумеется, если вы ищете сведения об искусстве этих мест… возможно, для вашей работы…

Тильда невесело пожимает плечами.

– Честно говоря, не знаю, с чего начать. Думаю, мне хотелось бы узнать о людях, которые жили здесь давно.

– Насколько давно?

Она пытается припомнить людей в лодке, во что они были одеты, какие инструменты или оружие у них были при себе, но ее воспоминания туманны. Единственное, что она помнит ясно, – молодая женщина в капюшоне или шапке из шкуры какого-то животного, кожаных ремнях на ногах, с кожаными же плетенками в волосах… и с татуировками. Да, у нее были тату!

– Скажите, вам известно, жили ли здесь когда-нибудь люди, у которых были татуировки?

– Хм, по-моему, мне еще никогда не задавали этот вопрос! – Он тихо смеется. – Думаю, в наших краях и сейчас есть несколько молодых людей, украшенных подобным образом, но…

– Те татуировки, которые интересуют меня, были не цветные, а просто черные. И изображали не конкретные предметы, а узоры. Что-то похожее на переплетение ветвей или виноградных лоз.