После Мари у Грэга в девушках ходили: Селестин из параллельного класса, Жанин – дочка одного из профессоров, Магали – начинающая художница, Габриэлла – племянница лавочника и множество других молодых представительниц прекрасного пола. Я смирилась со своим положением, ведь он все равно был рядом и проводил со мной времени даже больше, чем с ними всеми, вместе взятыми.

Вспомнила, как разглядывала себя в зеркало и впервые подумала, что совершенно, абсолютно непривлекательна. Я стала стесняться себя и перестала наряжаться, а как-то раз зачем-то согласилась пойти с одноклассником на свидание. Он поцеловал меня, а потом отпрянул, как от прокаженной, и, ничего не объясняя, ушел. После того случая я никуда не ходила без Софи и Грэга, они хотя бы принимали меня такой, какая я есть.

Все в прошлом. Кто бы сказал мне, что я буду полуголая стоять перед камерами и делать вид, что так и нужно? Отпила шампанского из бокала Агаты – его я забрала, когда провожала.

Надо постараться уйти как можно незаметней.

Вышла с балкона и сразу же налетела на чей-то мундир. Лиса, или уже Ника, ты не можешь без приключений! Подняла глаза. Повезло, ничего не скажешь. Мне хищно улыбался Анатоль Франс, министр правопорядка:

– Кого я вижу? А я-то думаю, почему вас нет среди гостей? – Он потянул меня в центр зала, туда, где танцевали медленный фокстрот.

Горячая рука коснулась кожи, после улицы это было почти как ожог. Хотя бы не вальс, можно задрать голову и не смотреть на партнера. Я заметила Элиаса, он медленно пил игристый напиток. Увидев нас, он слишком сильно сжал бокал – тот разбился, и лакеи тотчас убрали осколки. Бертран стоял рядом и с тонкой усмешкой, глядя на меня, передал Белами платок остановить выступившую кровь.

– Мсье Франс! – окликнули мужчину. Танец окончился, и министр в железном захвате держал мою руку.

– Ваша светлость, рад видеть вас в столице! – Я еле удержалась на ногах: напротив стоял Юлиан Лерой, герцог Сид-Адер. Анатоль принял мое движение за попытку бегства и больно сжал запястье. Я поморщилась – завтра будет синяк.

– Мадмуазель – ваша невеста? Представьте же меня!

– Что вы, это юное создание – студентка Саомарского университета. – Поэтому мсье министр так откровенно раздевает меня глазами, у невесты-то он давно все разглядел.

– Замечательно, мой сын тоже учился там и вскоре продолжит обучение после небольшого перерыва.

– Что-то случилось в герцогстве? – учтиво поинтересовалась я.

– Небольшая семейная неурядица, ничего важного.

Моя подруга умерла в двадцать лет! Ничего важного? Вместо этого сказала:

– Очень жаль, что его нет сейчас на приеме.

– Отчего же, вот и он. Давид, подойди!

Почти каждую ночь я вижу это лицо в кошмарах, эти глаза смотрят безумно, эти руки перекрывают кислород, и я задыхаюсь, умираю снова и снова. Он почти не изменился, только через всю щеку теперь проходит рубец. Давид был не один, рядом стояла Аннель – добилась своего…

Призвала на помощь все свое самообладание, чтобы не заорать от ненависти, которая жгла изнутри. Я что-то отвечала, врала, шутила – они даже смеялись.

Месть? Одному из самых богатых людей союза? Нет, и в мыслях не было. Это просто смешно, выжить – вот чего я хотела. Вырвать из памяти этих людей, никогда не видеть и не вспоминать.

– Дорогая, составьте мне компанию. – Хлопая ресницами, Аннель взяла меня под руку. У Анатоля не было выхода, с явным сожалением он отпустил меня. Что ей нужно? Узнала? Не думаю.

– Скажите, где вы заказали это платье, великолепная работа! – Вот оно что, в чем нельзя было упрекнуть сестру Грегори – так это в отсутствии вкуса.

– Это новый мастер, в плаще у меня есть визитка, вам будет удобно подождать? – Я фальшиво улыбнулась ей.

– Конечно, я буду прямо здесь, – и она снова одарила меня гримасой, призванной изображать очарование.

Я пошла к выходу, но видела, что Анатоль заметил мой маневр, – и свернула в один из коридоров. Скинула неудобные туфли и побежала на второй этаж, переждать там. Франс следовал за мной, под его весом скрипела лестница. Одна из дверей была закрыта неплотно, я прошмыгнула в щель, это был чей-то кабинет. В полумраке разглядела очертания большого письменного стола. Не нашла ничего лучше, чем спрятаться под него. Сидела на мягком ковре и думала: «Быть ходячей рекламой не так уж безопасно».

За дверью послышались стремительные шаги, полоска света упала на стол. Сжалась и представила: «Нет меня». Мужчина осмотрел комнату, под стол заглянуть не догадался, такой глупый поступок ему в голову не пришел. Звук закрывающейся двери был музыкой для моих ушей. Когда удостоверилась, что никого нет, выглянула из-за стола осмотреться. Глаза уже привыкли к темноте, и на дубовой поверхности я разглядела золотые ручки в каменной подставке, рамку – то ли с фото, то ли рукописный портрет – и фигурку какого-то неизвестного животного. Любопытство пересилило, ведь ничего страшного не случится, если я просто посмотрю на нее поближе. Протянула руку и уронила статуэтку на пол.

Ничего страшного действительно не произошло, толстый ворс спас животное от смерти, но мое движение заметили:

– Меланика, ладно азартные игры, с этим я как-то примирился, но взлом министерских кабинетов и откровенный грабеж… – Элиас подошел к столу и, наклонив голову, изучал меня.

– Это я так исследую жизнь первых лиц, пытаюсь прикоснуться к чужому величию. И ничего я не ворую, просто смотрю.

– В таком случае почему ты под столом? – Он откровенно потешался надо мной.

– Тут уютнее, – огрызнулась я, – присоединяйся.

Конечно, я сказала это не для того, чтобы он последовал моему примеру, а просто так, для красного словца. Вот только он воспользовался моим предложением.

– Попалась. – В полумраке сверкнули белые зубы, и он поцеловал меня.

Я ответила почти сразу. Какого демона? Сколько можно страдать по Грегори? Он давно с другой, не вспоминает обо мне. Как наяву услышала: «Мне нет никакого дела до мадмуазель Дюран». Платье легко слетело с плеч, сорочки не было, ведь открытая спина этого не предполагала. Он становился все более настойчивым, губы ласкали шею, плечи, грудь. Коленом он развел мои ноги и навис сверху, я ощутила тяжесть сильного тела, видела, как напряжены мышцы рук под гладкой кожей, живот болезненно потянуло, и я застонала.

Белая рубашка была где-то рядом с отброшенным за ненадобностью платьем, мы поднялись с ковра и переместились на стол, рукой он задел портрет, и я зачем-то подняла его, видимо, по привычке все поднимать за Оливье.

– Элиас, остановись! – Я попыталась оттолкнуть его. Он не сразу почувствовал мое сопротивление, зарычал, как кот, у которого отнимают добычу. – Кто это и чей, демоны подери, этот кабинет?

Элиас без одежды был еще красивей, чем в ней. Он был подобен скульптуре, лучшим творениям эпохи Дане. Рельефные руки, плоский живот, широкая грудь и ни единого волоска. Я вдруг поняла, что на мне совсем ничего нет, он тоже это заметил, подал платье, им я и прикрылась.