Но не от Уайета.

Его губы сложились в полуулыбку.

— Спокойной ночи, Ханна.

Высокомерный аристократичный негодяй!

— Через пару часов нужно будет их покормить, — сказала она.

— Я помогу.

— Уайет, не нужно…

— Разве мы не договорились, что главный здесь я?

Ханна вздохнула. Следовало догадаться, что мистер Джейкобс недолго будет милым и приятным. По крайней мере, теперь она способна контролировать свои гормоны.

— Вряд ли я забуду, кто босс, поскольку вы постоянно напоминаете об этом.

— Ханна!

Ханна зарылась в подушку и засунула ладонь под щеку. Но потом сразу же проснулась.

Подушка пахла сандалом и кипарисом, а не лилиями, да и ткань не походила на египетский хлопок. Подушка была пушистой, теплой и… живой.

Живой?!

Осознание того, где она находится и к кому прижимается щекой, обрушилось на Ханну словно камнепад. Сильные руки крепче обняли ее, сильные пальцы обхватили талию, убеждая оставаться на месте.

Рука Уайета. Ладонь Уайета.

— Двигайтесь медленно. Не спугните их, — пророкотал он возле ее уха, и вибрация немедленно отозвалась в позвоночнике и ниже.

Ханна откинула волосы назад и приподнялась. Уайет сидел рядом, облокотившись о свернутый спальный мешок и вытянув ноги. Его куртка распахнулась, открывая темно-серый кашемировый свитер, который Ханна и приняла за подушку.

Она покраснела от смущения:

— Простите, я…

— Забудьте. Смотрите-ка. Уайет улыбался. Она не смогла бы отвернуться, даже если бы вокруг бушевал пожар и языки пламени лизали дверь стойла.

Белоснежная улыбка на слегка небритом лице — на это стоило полюбоваться. Ханна ни разу не видела, как улыбается Уайет. И это ему шло. Настолько шло, что она сразу вспомнила об их поцелуях, и ей захотелось свернуться калачиком рядом с Уайетом и поэкспериментировать еще…

— Ханна. Жеребята.

Женщина не понимала, о чем он говорит. Разум определенно утонул в потоке неконтролируемых гормонов.

Уайет обхватил ладонями лицо Ханны. Желание бурлило в ней. Ее рот увлажнился в предчувствии поцелуя, однако губы Уайета упрямо сжались. Он повернул ее голову к другой стене стойла и убрал руки.

Чувственная дымка, застилающая глаза Ханны, лопнула, как мыльный пузырь. Кобылка, дрожа, стояла на тонких длинных ногах, широко расставив их. Женщина понимала, что нужно спешить на помощь, но Уайет, словно прочитав мысли Ханны, стиснул ее талию сильными руками и удержал на месте.

Неуклюжие попытки кобылки разбудили жеребенка. Он шатался и покачивался, но тоже встал на ноги, победно взбрыкнул и сразу же упал.

Низкий смех Уайета напугал всех — возможно, Ханну даже больше, чем четвероногих обитателей стойла. Она пристально смотрела на него. Как она могла считать глаза этого человека холодными?

Они разделили мгновение странной связи, однако Ханне совершенно не нужна была связь с Уайетом. Она постаралась отрешиться от нагрянувших эмоций, откашлялась и вывернулась из его объятий.

Ханна переключила внимание на соломинки, прилипшие к его уже не идеально отглаженным брюкам. Она поморщилась:

— Простите за костюм.

Уайет пожал плечами:

— Это всего лишь брюки, Ханна.

— Если вы можете позволить себе потратить миллионы на ферму, которую и в глаза не видели, то, думаю, у вас хватит денег, чтобы оплатить пару сшитых на заказ брюк.

Ханна постаралась придать своим словам резкость — в надежде разрушить возникшую между ними близость. Судя по тому, что лицо Уайета напряглось, она добилась своего.

Как ни странно, это не принесло ей никакого удовлетворения.

Уайет покачал головой:

— Это стоит целого гардероба.

От удивления у Ханны перехватило дыхание. Куда делся высокомерный негодяй, ценящий только прибыль? В принципе ей нравилась новая версия Уайета. Но испытывать симпатию к человеку, у которого вместо сердца калькулятор, опасно.

— Что произошло на приеме у врача? — спросила она, решив, что лучший способ отвлечься — смена темы.

Ощущение близости растаяло. Уайет поднялся, нависая над ней:

— Не пора ли кормить жеребят?

— Другими словами, это не мое дело.

Возможно, Сэм расскажет ей позже.

— Это ваше дело. Просто… — Он покачал головой и протянул Ханне руку. — Нам нужно приготовить смесь для кормления.

Она нехотя встала. Ее тело, все еще находящееся во власти помешательства, отреагировало участившимся пульсом и возбуждением, похожим на пузырьки шампанского, пробежавшие по венам.

Между ними было расстояние в несколько дюймов — и это расстояние словно сжималось. Зрачки Уайета расширились, Ханна ощутила его дыхание на своем лице. Их окружило кольцо чувственности, сужающееся с каждой секундой.

— Мне остаться с жеребятами? — спросил он.

— Нет. За несколько минут с ними ничего не случится.

Собрав последние силы, Ханна вырвала руку, бросила последний взгляд на жеребят и заторопилась в другую комнату. Уайет тенью следовал за ней. Его постоянное неотступное внимание заставляло Ханну чувствовать себя неловко, пока она отмеривала нужные ингредиенты.

Как только бутылки были заполнены, Уайет взял их и направился в стойло.

— Я займусь жеребенком, — вызвался он, неловко сунув бутылку в нос малышу.

Жеребенок его проигнорировал. Ханна поставила на пол свою бутылку, взяла руку Уайета и показала, что нужно делать:

— Зажмите бутылку локтем и держите крепче. Он будет сильно тянуть.

Осознав, что она прикасается к Уайету, вдыхает его запах, Ханна быстро отошла.

Жеребенок с жадностью схватил соску — хороший знак.

Ханна повторила то же самое с кобылкой, но бедная малышка слишком устала из-за недавних попыток встать на ноги.

Ханна не могла скрыть тревогу:

— Давай, девочка, ты должна покушать.

Однако бархатистые губы не желали раздвигаться.

Беспокойство и отчаяние заставляли женщину нервничать. Она снова и снова старалась покормить кобылку, и после нескольких бесплодных попыток та начала есть. Глаза Ханны защипало, она чуть не всхлипнула от облегчения.

— Вы просто так не сдаетесь, верно? — спросил Уайет.

— Нелли утверждает, что, задумав что-то, я могу переупрямить и осла. Иногда это помогает, иногда… наоборот.

Жеребенок первым закончил завтрак и подтолкнул Уайета, требуя добавки.

— Что теперь?