Новость о том, что Мария Кирилловна ведет с кем-то переговоры о продаже своего дачного участка, ошеломила ее. И даже немного разозлила. Потому что Надежда давно подыскивала себе дачу. Ей хотелось купить участок уже с домиком, пусть и небольшим, но уютным и желательно с удобствами. И чтобы земля была. Чтобы можно было посадить цветы, зелень. Чтобы была небольшая лужайка для шезлонга. Она видела по телевизору, как обустраивают крохотные поместья за границей. Она так тоже хотела.

Денег на все на это не хватило бы. Надя это понимала. Либо домик с удобствами. Либо ландшафтный дизайн. Только такой расклад предполагали ее скудные накопления.

Если бы только ей повезло с покупкой домика, если бы хозяева запросили недорого, вот тогда бы она, конечно, смогла реализовать свою мечту. Но сколько она ни искала, соответствующего ее мечтам варианта не находилось.

И вдруг как гром среди ясного неба: ее подопечная, на которую она тратила все свое служебное, а иногда и не служебное время, оказывается, продает свой дачный участок. А на участке как раз есть домик. Вернее, был! Его сожгли, убив в нем сразу пять человек.

Но не в этом суть! Суть оказалась в том, что домик этот продавался уже несколько лет. Безуспешно. Именно это выяснилось, когда к Марии Кирилловне пришли полицейские с вопросами.

Безуспешно!

Надя едва не расплакалась с досады, когда это услышала. Она который год ищет недорогой участок с домиком, а эта старая ведьма безуспешно пытается продать свой! А когда Надя узнала, где именно, то все же расплакалась. Это было неподалеку от того места, где она родилась. Она знала эти места как свои пять пальцев. Знала, что там великолепная почва. Какие урожаи родятся год от года. Она бы наверняка уговорила старую ведьму продать ей участок дешевле заявленной цены. Наверняка.

А та ей даже не сказала.

После ухода полицейских, почти ничего не добившихся от Марии Кирилловны, Надя дождалась, когда старуха уснет, и перерыла все ее шкафы в поисках бумаг на дачный участок. Не нашлось ничего! Ни клочка! Куда она все подевала? Она же встречалась с тем парнем, которого Надя застала однажды у старухи в гостях. Надя опознала его по фотографии, полицейские показали.

Этот парень сидел со старухой в кухне и о чем-то оживленно разговаривал. Старая карга даже хихикала его шуткам. Когда он ушел, Надя спросила ее:

— Кто это был, Мария Кирилловна?

Старуха тут же прикинулась глухой и не ответила. А оказывается, это был покупатель. Может, он и унес бумаги на дачный участок? Вполне возможно, вполне возможно.

Надя встала с дивана, на котором расположилась с вязанием. Отложила спицы. И подошла к креслу, в котором спала ее подопечная. Наклонилась, прислушалась. Дышит. Дышит, старая ведьма. Надо бы ее переложить в постель и собираться домой. Видимо, уснула уже до утра. Часов до девяти спала обычно. Надя приходила к ней в половине девятого утром. И в половине девятого вечером уходила. Сейчас еще не было и восьми вечера. Но старуха уже спала мертвым сном. Чего ее караулить?

Надя подтащила тяжелое кресло к дивану, на котором обычно спала Мария Кирилловна. Осторожно сняла с нее толстый плед. Подхватила старуху под мышки и переволокла на диван. Уложила ее голову на тонкой подушке, развязала платок, сняла. Не хватало еще, чтобы старая дура от тугого узла задохнулась. Накрыла сверху одеялом. И вдруг!..

Надежда едва не заорала от ужаса, когда сухая старушечья лапка впилась в ее ладонь.

— Не обижайся, — просипела старуха.

— За что, Мария Кирилловна? — Надя перевела дух. — Ну и напугали же вы меня.

— За участок не обижайся. Я знала, ищешь ты дачу.

— Ладно. Не буду. — Она высвободила свою ладонь из ее пальцев. Уточнила на всякий случай: — Не буду обижаться. Вы спите. Поздно уже.

Надя подхватила свое вязанье, оказавшееся у старухи в ногах. Села в ее кресло. Подосадовала: ну вот, придется еще сидеть, пока та не уснет. Хоть и идти недалеко — Надя жила в соседнем доме, — но все равно хотелось бы уйти пораньше. Дома дел скопилось. Рядом со старой женщиной она почти без выходных.

— Не хотела я, чтобы ты землю ту покупала, — снова подала голос Мария Кирилловна.

И на Надю глянула пара лихорадочно поблескивавших глаз.

— Почему? — Наде все же сделалось интересно. — Чем же я вам так не угодила, Мария Кирилловна?

— Ничем. Ты хорошая. А земля плохая. Проклятая, — проскрипела старуха и запросила пить.

Надя сходила в кухню. Навела ей травяного чая. Налила в специальную бутылочку для спортсменов. Из нее удобнее было ее поить. Вернулась в комнату, а старуха уже спит.

— Тьфу ты, — проворчала Надя, снова усаживаясь в кресло.

Она провязала четыре ряда, когда старуха снова открыла глаза и запросила пить. Надя напоила ее, поправила на ней одеяло. И тут же пожалела, что не добавила ей в чай снотворных капель. Той достаточно было десяти, чтобы проспать до утра.

— Спасибо.

Бескровные губы Марии Кирилловны растянулись в блаженной улыбке. Женщина дождалась, когда Надя снова сядет в кресло с вязанием, и проговорила:

— Внуком моим та земля проклята, Надюша.

— Внуком? — удивленно вскинула она брови. — А кто ваш внук, Мария Кирилловна?

Она лично не знала ни одного родственника старухи. Ни разу здесь никого не было за то время, что она работает. А на этом адресе она работает уже пять лет.

— Внук? — Женщина широко распахнула глаза и вдруг очень громко, непривычно громко выпалила: — Внук Вовка! Мерзкий клоун! Пугало! Тьфу! Ненавижу!

Видимо, отношения у них были, мягко говоря, не такими хорошими. Поэтому он тут ни разу и не появился.

— Где он сейчас? — зачем-то спросила Надя.

— Нет его. Помер он, — слабеющим голосом ответила Мария Кирилловна, выдержав долгую паузу. — Уж несколько лет, как помер. Пятьдесят три ему тогда было.

— Понятно.

— А земля та плохая, — настырно повторила старуха. — Там и раньше люди мерли. То повесится кто. То обопьется.

— А внук ваш тоже там помер?

— Не знаю я, где он помер. Позвонил из хосписа, хрипит, задыхается. Каяться начал. Прощения просить. Только я не простила. — Слабый голос старухи разбавился металлическим скрежетом. — И сейчас не прощаю! Поэтому, Наденька, не обижайся на меня.

— Не буду, — уже совершенно искренне пообещала Надя, подтыкая край одеяла под костлявый бок Марии Кирилловны.

— Не нужна тебе такая дача. Там столько душ было загублено. И сейчас опять… Ох, беда, беда. Пять человек. Застрелили. Сожгли, — уже почти шепотом бормотала Мария Кирилловна.

Надя подивилась такой памяти. Полиция уже почти неделю назад приходила, а старуха все отчетливо помнит. В девяносто восемь лет! Тело немощно, а мозг работает.