Мы лежали обнявшись, и мир вокруг обретал ясность. И шепотмыслей затихал, но в нем уже не было надобности, как и в словах. Лишь рукиТерри продолжали гладить меня — нежно, благодарно, встречая ответную ласку моихрук.

Было тихо, так тихо, как не могло быть на Земле двадцатоговека. Тише, чем в нашем доме на Сомате, тише, чем в дворце императора Тара.

— Сережка, — прошептала Терри. — Этот набор… инь и ян, онподействовал бы на любого? На какую угодно пару?

— На тех, кто любит друг друга, — так же негромко ответил я.— Он не приворотное зелье… этим и страшен. Мы могли понять, что не любим другдруга.

— Мы любим, — Терри уткнулась мне в плечо. Прошла минута,прежде чем я понял — она спит. Подарок Михаила вымотал нас до предела. Яосторожно поправил одеяло, потом глянул на экран. Три часа ночи.

Странно — я понял то, что было раньше лишь словами. Ядействительно любил Терри всегда.

Еще до нашей встречи в ночном парке Алма-Аты.

Прежде, чем я понял слово любовь.

Всегда.

Я ждал и любил ее всегда.

— Наверное, надо было попрощаться, — озабоченно сказалаТерри, когда наш флаер набрал высоту. — Такой обаятельный человек!

— Он бывший роддер. Их мораль поощряла уходы безпредупреждения, — сонно пробормотал я, наблюдая за Лансом. Он вел флаер явнокуда-то к горам… Хотел же встать пораньше и поговорить с ним — не вышло.Заснуть удалось лишь под утро.

— Ланс, куда мы летим?

— Мне сообщили точку в горах, где приземлится катер. На этойпосудине, — Ланс стукнул кулаком по прозрачной стенке кабины, — за пределыатмосферы не выбраться.

— А разве катер не мог приземлиться в городе?

— Мог.

Я посмотрел на Терри, склонившуюся к моему плечу. Потомвздохнул и сказал Лансу:

— Паршивая у тебя контора, старик. Подленькая. Недогадываешься, куда мы летим?

— Куда?

— На место посадки Белого Рейдера. Туда, где находиласькварковая бомба. Где мы спасали Землю.

Ланс обернулся, потом глянул на приборы, на экран, гдесветилась зеленая ниточка курса. И выругался.

— Ого. Делаешь успехи. Но не при Терри, Ланс.

— Сошлю… в дальний гарнизон… — не открывая глаз, пообещалаТерри. И дернулась: — Так мы летим туда?

— Психологическое давление. Это в духе Сеятелей.

Ланс виновато спросил:

— Принц, мне связаться… с ними? Потребовать другой точки длявзлета?

— Нет. Нас не должны вывести из равновесия.

— Хорошо… Я не сообразил, в чем дело, принц. Клянусь. Простоне хочу возвращаться туда, где погиб наш Данька.

— Он же выжил? — Глаза Терри удивленно распахнулись.

— Наш юнга погиб, Терри, — сказал я. — Его собрали заново…но он почти ничего не помнил о своих приключениях.

— Да, ты рассказывал.

Я промолчал. Для Терри Данька был просто случайным эпизодомв одиссее звездолета «Терра». Для нас с Лансом мальчишка был членом экипажа,другом, дравшимся рядом с нами — и убитым на наших глазах. Увы, воскрешение удавалосьлишь Христу, да и то с папиной помощью. Я почти с удовольствием повторил просебя кощунственную фразу. Не верю в богов. Дрянными богами оказались Сеятели… адругих придумывать не стоит.

— Вон катер, — тихо сказал Ланс. — Попросим его взлететь сразуже.

Внизу, на свежей горной траве, белел корпус маленькогоорбитального катера. Рядом стоял пилот и… я с трудом поверил своим глазам —курил! Ни черта себе! Табак еще в ходу.

Передо мной вдруг прокрутилась вся последовательностьбудущих событий. Я выклянчиваю у пилота сигарету… сигару… папиросу… Мы стоим укатера, травимся никотином, ведя вежливый разговор, глядя с гор на далекие садыАлма-Аты. И пилот мимоходом вставляет в разговор полубессмысленныефразы-ловушки, перенастраивающие мою психику на нужный Сеятелям лад. А всигарете кроме табака еще какая-нибудь дрянь…

Не дождетесь. Я ехидно ухмыльнулся. Слава Богу, вот уже пятьлет как не курю.

— Знаешь, Ланс, — почти весело сказал я, — наверняка стартотложится минут на пятнадцать. Нам придется походить вокруг катера, посидеть натравке…

— Вряд ли, — с сомнением сказал Ланс.

Конечно же, прав оказался я.

* * *

Станция проекта «Сеятели» располагалась на стационарнойорбите. Для современного катера с гравикомпенсаторами и аннигиляционнымидвигателями путь в двадцать пять тысяч восемьсот километров занимает от силыпятнадцать минут.

Нас везли к станции почти час. Вначале катер началмедленный, чудовищно энергоемкий разгон над поверхностью Земли. Мы прошли надЕгиптом — треугольные тени пирамид лежали на желтом песке, как и тысячи летназад. Потом пилот сообщил, что мы проходим над экватором, а я осведомился, незапланирована ли экскурсия над Антарктидой.

Через полминуты — видимо, пилот переговорил с начальством —показуха кончилась, и катер пошел к станции. Но и это оказалось не слишкомбыстрым делом.

Станцию «Сеятели» окружало не меньше трех «поясовбезопасности». Название вполне условное: по сути, каждый «пояс» был сферой измножества автономных и взаимодействующих между собой боевых станций. Некоторые,как любезно сообщил пилот, не превышали размерами теннисного мяча. Другиедостигали сотни метров. И вся эта армада запрашивала у нашего катера коды,пароли, разрешения на вход в очередную зону безопасности, досматриваласодержимое катера.

Больше всего меня потряс тускло-серый шарик, похожий напервый земной спутник с ободранными антеннами. Он вплыл в наш катер черезобшивку, при этом слегка затуманившись и потеряв контрастность, затем сновастал четким, материальным. Шарик медленно проплыл по пассажирскому отсекукатера, заглянул в грузовой — дверь перед ним раскрылась судорожным рывком — искрылся в кабине пилота. Как сказал мне Ланс, досмотровой зонд использовал дляпроникновения сквозь броню «темпоральное прерывание». Он прошел сквозь обшивкукатера, нырнув в иную секунду, когда катера в этой точке пространства еще небыло.

Кажется, я даже задремал, утомленный демонстрациеймогущества проекта «Сеятели». Наверное, это даже не спектакль, рассчитанный нанас с Терри, а стандартные меры безопасности. Но было в них что-тонатужно-демонстративное, похожее на военные парады в тоталитарных странахдвадцатого века. А я и без того не сомневался в надежности обороны станции. Ужесли стереотипные Храмы на планетах хроноколоний были неуязвимы для любогооружия — то чего же ожидать от главной базы «храмников»…